– А как же иначе?

Про себя Линетта удивилась, что Бланш хотела иметь еще одну красивую безделушку. Их и так у нее была полная шкатулка.

– Пойдемте, – сказал мистер Бишоффсхайм, – удивим ее вместе. Вы не могли бы захватить цветы?

– С удовольствием, – ответила Линетта. Корзина казалась совсем нетяжелой.

Когда они поднялись на площадку второго этажа, мистер Бишоффсхайм приложил палец к губам и осторожно повернул ручку двери.

Линетта ожидала, что в будуаре будет полный мрак, но в дальнем углу у постели горели две свечи, освещая белые с голубым занавеси.

Пахло духами и цветами.

Когда мистер Бишоффсхайм приблизился к постели, он издал крик, что-то среднее между проклятием и рыданием. Линетта в нескольких шагах от двери застыла на месте.

Бланш шевельнулась, и ее разметавшиеся по подушке волосы вспыхнули при свете свечей, как золотое облако.

И тут Линетта увидела нечто совершенно невозможное, невероятное – Бланш была в постели не одна!

– Шлюха! Поганая шлюха! – крикнул мистер Бишоффсхайм.

Лежавший рядом с Бланш мужчина приподнялся на локте.

– Последний раз, когда я простил тебя, ты поклялась, что этого больше не будет! – бушевал мистер Бишоффсхайм. – Ты дрянь, уличная девка!

И тут Линетта узнала мужчину рядом с Бланш. Нельзя было не узнать это худое, мертвенно-бледное лицо, запавшие глаза. Это был Жак Воссен!

– Милый Биш, прошу тебя, не расстраивайся! Бланш говорила совершенно спокойно.

– Ты обещала мне, ты клялась всем святым для тебя, что ты любишь меня, что я могу тебе доверять! – кричал мистер Бишоффсхайм. – Будь ты проклята за твой гнусный обман – проклята – проклята!

И вдруг неожиданно, чего Линетта уже никак не могла предвидеть, он заплакал.

Крупные слезы медленно катились по его обрюзгшим щекам, и, не утирая их, он повторял снова и снова:

– Я верил тебе, ты же обещала мне! Будь проклята!

Едва соображая, что она делает, Линетта опустила на пол корзину с цветами и выбежала из спальни Бланш.

В своей комнате она заперла дверь на ключ, бросилась на постель и зарылась головой в подушки.

Линетта вся дрожала, руки у нее были судорожно стиснуты, и какое-то время она никак не могла отдышаться.

Постепенно ее мысли прояснились, и она могла думать об увиденном и услышанном, не испытывая желания заплакать.

Ей казалось, что эта картина – Бланш и мистер Воссен, лежащие рядом, – навсегда запечатлелась в ее памяти.

Бланш – прекрасная, бело-розовая, с пышными формами языческая богиня, и желтокожий Воссен, у которого тощая шея, костлявые плечи и волосатая грудь.

Линетта никогда не видела мужчину обнаженным, и сам по себе вид мистера Воссена страшно поразил ее.

В первый момент она не восприняла всех подробностей, но теперь девушка припомнила его небрежно брошенную на стуле одежду и ботинки на полу.

– Как она могла? Как она могла позволить ему прикоснуться к себе? – твердила Линетта.

И тут она поняла, что в этой роскошной постели до сегодняшней ночи Бланш спала с мистером Бишоффсхаймом.

Линетта была настолько невинна, что ничего не знала об интимных отношениях мужчины и женщины.

Нет, конечно, она знала, что муж и жена – близкие люди, что они любят друг друга, целуют, но полный смысл их близости оставался для нее тайной. Да и откуда ей было знать? До вчерашнего дня она видела в постели только свою мать и mademoiselle.

Эта ночь раскрыла ей глаза. Линетта стала по-настоящему взрослой.

Жизнь перестала быть для нее волшебной сказкой, в которой мужчины и женщины в романтических одеяниях клянутся друг другу в верности до гроба.

Получалось, что Бланш играла роль не только в театре, но и в этом богатом доме, где все было оплачено мистером Бишоффсхаймом.

Он был любовником Бланш – Линетта впервые восприняла это слово в его грубом значении. Он был никакой не «милый друг» – просто ее любовник!

Девушка еще не осознавала всего значения этого слова, но уже могла понять, что имеют в виду, говоря: «спать вместе».

Возможно, думала Линетта, если любить кого-то до безумия, так это и не имеет значения.

Но Бланш ведь не любила Воссена! А одно то, что она позволила ему прикасаться к себе, значило, что Бланш не любила и мистера Бишоффсхайма.

Но тогда ее поведение чудовищно, чудовищно и бессмысленно – если, конечно, не принимать во внимание шкатулку с драгоценностями, запертую в письменном столике.

Линетта долго лежала, снова и снова возвращаясь в памяти к тому, что произошло. Она все еще прятала лицо в подушку, опасаясь услышать рыдания мистера Бишоффсхайма, содрогаясь при одной мысли о том, с чем она соприкоснулась, с тем, что, она знала, было грязно и отвратительно.

* * *

Только три часа спустя, когда звезды уже бледнели и гасли на предрассветном небе, Линетта нашла в себе силы снять платье и лечь в постель.

Хотя ночь была теплая, девушка дрожала как в лихорадке. Одеяла, казалось, были сделаны из тонкой бумаги, настолько ей было под ними холодно. Ее всю трясло, и она никак не могла уснуть.

Многое прояснилось для нее сейчас из того, что раньше озадачивало, из того, что казалось ей совершенно необъяснимым.

Так, она поняла наконец, что Бланш пыталась растолковать ей днем, показывая свои драгоценности.

Мистер Воссен богат. Разве он не предлагал ей, Линетте, все, чем он обладает?

С несвойственным ей ранее цинизмом Линетта подумала, что завтра коллекцию Бланш пополнит не только колье Бишоффсхайма, но и подарок Воссена.

Когда первые лучи солнца осветили ее комнату, Линетта встала с постели и оделась.

Не обращая внимания на висевшие у нее в шкафу новые роскошные туалеты, девушка надела платье из голубого муслина с белым воротничком и манжетами, привезенное ею из Англии.

Уложив волосы так, как она всегда причесывалась дома, Линетта надела скромную соломенную шляпку, которая была на ней в дороге, завязала ленты под подбородком и осторожно открыла дверь своей спальни. В доме было тихо. Даже слуги еще спали в такой ранний час.

Линетта не знала, что случилось прошлой ночью после того, как она выскочила из спальни, могла только предполагать, что мистер Воссен удалился, а мистер Бишоффсхайм остался, простив Бланш.

В ее ушах все еще звучали его задыхающиеся всхлипывания. Это было еще более унизительно, думала Линетта, чем когда он ругался и проклинал Бланш.

На цыпочках спустившись с лестницы, не оглянувшись ни разу в сторону спальни Бланш, Линетта осторожно и бесшумно вышла на улицу.