— Да сколько раз вам повторять, — обозлился Джонни, — никакие они не зомби!

— Да, а вдруг они наелись вудушной рыбы с чипсами, — возразил Бигмак.

— Их просто нет здесь.

— Тогда где они?

— Да не знаю я!

— И как назло — Хэллоуин, — простонал Холодец.

Джонни подошел к сетке, огораживающей старую галошную фабрику. По ту сторону ограды стояло довольно много машин. Он увидел высокую худую фигуру мистера Аттербери, который беседовал с группой мужчин в серых костюмах.

— А я-то хотел их порадовать, — объяснил Джонни друзьям. — Ведь дело может выгореть. Глядите, сколько народу. И телевидение, и все-все-все. На прошлой неделе была полная безнадега, а теперь появился шанс, и вчера вечером я хотел им про это сказать, а их нету! А ведь тут их дом!

— Может, толпа их спугнула? — предположил Ноу Йоу.

— «День живых живых», — хихикнул Бигмак.

— Надо было пообедать! — заныл Холодец. — Сейчас у меня желудок разболится!

— Нутром чую, мертвецы затаились у тебя под кроватью, — зловеще сказал Бигмак.

— Я не боюсь, — возмутился Холодец. — Просто живот болит.

— Возвращаемся, — сказал Ноу Йоу. — У меня доклад о рефератах.

— Что? — изумился Джонни.

— Математик велел, — пояснил Ноу Йоу. — Сколько народу в школе пишет рефераты и все такое. Статистика.

— Я пойду их искать, — сказал Джонни.

— Гляди, устроят перекличку, потом не расхлебаешь.

— А я скажу, что… что занимался общественной работой. Тогда, наверное, пронесет. Кто-нибудь со мной?

Холодец уставился на носки своих ботинок. Вернее, на то место, где виднелись бы носки его ботинок, если бы Холодец не загораживал их сам от себя.

— А ты, Бигмак? У тебя же Бессрочная Справка?

— Ну да, только она уже пожелтела…

Никто не знал, кто и когда выдал Бигмаку эту справку. По слухам, она переходила в семье Бигмака из поколения в поколение. Бессрочная Справка состояла из трех обрывков, но действовала, как правило, безотказно. Хотя Бигмак держал тропических рыбок, а также данное себе слово не влезать в неприятности (что ему в основном удавалось), его вид и адрес (многоэтажка имени Джошуа Н'Клемента) напрочь отбивали у учителей охоту оспаривать Справку. В результате Бигмаку почти все сходило с рук.

— И потом, они могут быть где угодно, — сказал он. — И потом, я-то их как буду искать? И потом, если они где и есть, так, наверное, у тебя в башке!

— Ты же слышал их по радио!

— Я слышал голоса. Радио для того и сделано, скажешь, нет?

Джонни уже не в первый раз пришло в голову, что человеческий разум более-менее стандартного образца, каким наделены трое его друзей, подобен компасу. Сколько его ни встряхивай, что с ним ни делай, рано или поздно стрелка укажет прежнее направление.

Если бы в сплинберийском Пассаже высадились трехметровые зеленые марсиане, купили поздравительные открытки и пакет сахарного печенья и убыли восвояси, через пару дней местные жители уже свято верили бы, что ничего подобного не было.

— Даже мистера Строгга нет, а он всегда тут, — сказал Джонни.

Он посмотрел на богато украшенную могилу мистера Порокки. Какие-то люди ее фотографировали.

— Всегда, — повторил он.

— Опять снова-здорово, — расстроился Холодец.

— Ладно, идите, — негромко сказал Джонни. — Я кое-что придумал.

Приятели смотрели на него круглыми глазами. Умом они не верят в мертвецов, подумал Джонни, но все остальное в них подавляющим большинством голосует «за».

— Со мной все в порядке, — заверил он. — Идите. Увидимся вечером у Холодца.

— Смотри не приводи с собой… ну, ты понимаешь… друзей, — выдавил Холодец на прощание.

Джонни побрел по Северному проезду. Он никогда не пытался первым заговаривать с мертвецами. Он высказывался, когда знал, что его слушают, иногда — когда они были явственно видны, но если не считать самого первого раза, когда он шутки ради постучался в склеп Олдермена…

— Вот, полюбуйтесь.

Один из осматривавших могилу поднял приемник, пристроенный за пучком травы.

— Честное слово, люди вконец потеряли уважение.

— Работает?

Приемник не работал. Пары дней в сырой траве батарейкам хватило.

— Нет.

— Тогда снесите его к грузовику, мусорщикам.

— Давайте я, — вызвался Джонни.

И поспешил прочь, внимательно приглядываясь, не мелькнет ли среди живых хоть один мертвец.

— А, Джонни.

Под стеной старой галошной фабрики стоял мистер Аттербери.

— Ну и денек, верно? Заварил ты, братец, кашу.

— Я нечаянно, — привычно ответил Джонни. На него вечно вешали всех собак.

— Да нет, могло обернуться по-всякому, — сказал мистер Аттербери. — Старая сортировочная станция, конечно, не подарок, но… надежда есть, можешь мне поверить. Народ зашевелился.

— Это верно. Уйма народу.

— «ОСП» шумиха ни к чему. Приехали районный инспектор и уполномоченный Комиссии по градостроительству. Пожалуй, наша возьмет.

— Это хорошо. Гм…

— Ну?

— Я вас видел по телевизору, — выпалил Джонни. — Вы сказали, что «ОСП» «патриотически настроена», «руководствуется заботой об интересах общества» и «готова к сотрудничеству».

— Вполне возможно, что так и есть. У них нет выбора. Они, конечно, хитрят, но, пожалуй, в конце концов все-таки прогнутся. Поразительно, чего можно добиться добрым словом.

— А. Да… Ну тогда… Мне нужно пойти кое-кого поискать. Вы не против?

Мистер Строгг бесследно исчез. Остальные не появлялись. Джонни целый день провел на кладбище, сперва с орнитологами и представителями «Сплинберийского общества защиты дикой природы», обнаружившими за мемориалом Уильяма Банни-Листа лисью нору, потом с какими-то японскими туристами. Никто точно не знал, откуда взялись японские туристы и что им нужно, но могила миссис Либерти подверглась чрезвычайно тщательному и подробному фотографированию.

Однако в конце концов и у японских туристов закончилась пленка. Они сделали последний, групповой, снимок перед памятником Уильяму Банни-Листу и отправились к своему автобусу.

Кладбище опустело. Солнце садилось за склады ковровой фабрики.

Миссис Тахион покатила доверху нагруженную пожитками универсамную тележку к неведомому месту своего ночлега.

Легковые машины одна за другой отъехали от старой галошной фабрики, остались только бульдозеры, похожие на доисторических чудищ, которых застигло врасплох резкое похолодание.