Поговорим.

Мариэта, встревожено покосилась на Михаэля — не напортачил бы! — ив очередной раз отправилась в дом.

— Рассказывай, — кагым потянулся за новой лепешкой.

— Брат я Мариэты. Двоюродный, — начал граф, вспоминая, что ему говорила зельеварка. — Так вышло — из всей родни только я, да Марита и остались. Всё некогда было навестить сестру, хоть давно собирался, но со службы не отпускали.

— А где ж такая служба? — поинтересовался собеседник.

— В местечке я писарем и переводчиком был. Один на все местечко, вот и не было мне отпуска. Зато платят хорошо.

— Да ты грамотный! То-то, я смотрю, с топором непривычен, да внешность у тебя, хоть и заморенный, не такая, как у кметов. Видно, что руками тебе мало работать приходилось. И как, отпустили?

— Отпустили. Я помолвлен, зимой ритуал проведём, тогда, сами понимаете, мне вообще не выбраться, поэтому и приехал сейчас повидаться и помочь.

— На сколько месяцев задержишься?

Михаэль поймал вытаращенные глаза вернувшейся Мариэты и, чтобы не рассмеяться, резко отвернулся.

— Как управлюсь с участком. Месяца на три, наверное.

— Ага, — важно кивнул головой кагым, — даю разрешение.

— Спаси вас Единый!

— Кагым-ага, за вашу доброту Единый даст вам много добра и счастья!

— Ладно, хозяйка, спасибо за угощение, — кряхтя, мужчина слез с топчана, прихватив горшочек с каймаком, — живите, ни о чем не переживайте. Вот еще, Мариэта, нет у тебя капель или зелья, чтоб брюхо не бурчало? Спасу нет, такие рулады выводит, кони шарахаются!

— Есть! Сейчас принесу! — от облегчения, что визит, похоже, прошёл удачно, Мари готова была, что угодно отдать.

— Мы с сестрой ваши должники, уважаемый! — граф решил, что добавка лести не помешает. Как лекарство — противное, но нужное.

— Рад поддержать добрых людей. Сестра у тебя мастерица. Хоть и вдовеет, но себя блюдёт. Мариэта говорила, три года в Империи траур?

— Д-да.

— Ага, — кагым покачал головой, глядя на приближающуюся женщину. — Не переживай за сестру. Как выйдет по вашему обычаю срок траура, мы ей подберём мужа. Лично сам займусь! Будет за мужем, как за крепким дувалом жить.

— Ваша доброта безгранична! — с чувством произнёс граф.

— Вот зелье, — подошла Мариэта. — Пить перед едой по десять капель.

Наконец, после всех расшаркиваний и словесных реверансов, кагым сел в тележку, ожидавшую его на улице около дома зельеварки, и отбыл восвояси.

Михаэль и Мариэта переглянулись и дружно выдохнули.

— Как же ты насобираешь на поездку и мага, если половину лекарств бесплатно раздаёшь? — спросил граф. — Соседкам, этому, еще старику какому-то, я видел!

— От кагыма зависит, смогу ли я тут жить, разрешат ли мне продавать зелья.

Соседки помогают, с соседями тоже надо дружить. А старик тот совсем бедный, не могу я последние монетки забирать, и без лекарства оставить не могу! — объяснила Мари.

— Тобой пользуются, вот и всё, — сердито бросил граф. — Сколько ты тут живешь? И за это время никто тебе не помог расчистить землю! Люди ценят только то, что им дорого обходится, потом, раз ты не берешь денег, значит, снадобья тебе ничего не стоят. Не смотри так, это люди подумают, ведь все судят по себе. Сами они, что дорого, бесплатно не отдадут, только то, что не жалко, что дёшево досталось. Так-ты обесцениваешь свой труд.

— Как же я столько времени жила без таких ценных советов! — всплеснула руками женщина.

— Вижу, как ты жила, — граф выразительно повез взглядом. — С воды на отвар перебивалась, лишней юбки купить не можешь. Ничего, я научу тебя, как вести торговлю!

— Ты-то, сиятельство, откуда знаешь? Неужели, подрабатывал помощником купца? — подбоченилась Мариэта.

— Нет, не подрабатывал. Но я учился, в том числе, и умению продать или договориться.

— Мне здесь жить, поэтому портить отношения с людьми я не стану!

— Наоборот, если ты покажешь, что ценишь себя и свой труд, то и люди будут относиться более уважительно, — возразил мужчина.

— У меня хорошие отношения со всеми, я не собираюсь ничего менять! — отрезала Мариэта. — Ты уедешь, а я останусь одна. Если соседи захотят осложнить мне жизнь, мне никто не поможет!

— Я хочу помочь!

— Хочешь помочь? Расчисти участок! — резко повернувшись, Мариэта бросилась к дому.

Надо прибрать с топчана, отнести еду на ледник и в дом — потом, всё потом!

Сейчас она хочет побыть одна, успокоится, подумать.

Но сидеть просто так, когда у нее дел невпроворот?

Женщина схватила мешочки с травами и принялась их разбирать, подготавливая составы.

Пока голова думает, руки сами по себе работают — и голова при деле, и рукам ничто не мешает!

«Надо сделать успокоительный сбор», — решила Мариэта.

Иначе с таким помощником, да под перекрестным присмотром половины Адижона, она сама до поездки в столицу не дотянет. Но сначала приготовить зелье, за которое уже внесли залог — не слишком трудоёмкое, но уж очень дорогие ингредиенты на него идут. Мари такие никогда заранее не делала — вдруг, никто не купит, а средства уже потрачены? Конечно, с помощью магии её снадобья могли не терять полезных свойств очень долго, но рисковать она не собиралась.

Закажите редкий или дорогой состав — оплатите половину, тогда она сделает.

Котелок на печь, немного воды, веток, чтоб скорее закипело.

Лепестки укропника болотного, пять штук. Три листочка ишеницы. Щепотка пыльцы кувшинок.

Зельеварка бросила взгляд в котелок — вода достаточно нагрелась, можно опускать первую партию, и пока она размокает, отдавая свою силу жидкости, Мари успеет растолочь зёрна кмена. Семь штучек.

Привычная работа успокаивала, лишние мысли уходили, женщина ощущала умиротворение и радость, которые всегда посещали её, стоило ей заняться приготовлением зелий.

Теперь мешаем варево по Дневному Оку — десять раз, и столько же — против.

Котелок булькал, время от времени, сыто выпуская из-под крышки голубой пар.

Чудесно!

Последний ингредиент — три капли сока габра. И добавить капельку своей силы — женщина прикоснулась к котелку, ощущая, как магия струится по пальцам.

Жидкость вскипела ключом, побелела, потом вспенилась, и, стоило только Мариэте убрать котелок с огня, как пена опала, демонстрируя голубую прозрачность зелья отменного качества.

— И что это будет?

Подпрыгнув на месте, Мари едва не опрокинула котелок.

— Михэ! Зачем так подкрадываться, я испугалась, чуть не разлила всё!