Я посмотрел еще раз. И волосы у мамы не каштановые. Чужая мама показала на тротуар. Хотела, чтоб я отошел в сторону, но у меня не было сил подняться. И теперь уже не радость, а что-то пугающее мешало мне встать с колен. Женщина погудела три раза. Я отполз к краю дороги.

Папа нашел меня у ограды.

– Что, черт побери, ты тут делаешь?

Он схватил меня за плечо и рывком поставил на ноги. А потом, сам не знаю как (потому что мыслями я был за пятьсот километров, в Лондоне), только мы вдруг оказались перед миссис Фармер, которая рассказывала, что я получил «отлично» за сочинение о рождении Иисуса.

Мама опять меня обманула. Говорила, что хорошими отметками я могу добиться всего, чего пожелаю. Я хотел только, чтоб она приехала на родительское собрание, а она не приехала.

Папа приятно удивился.

– Можно взглянуть? – попросил он. Притворился, что читает, а потом сказал: – Здорово написано.

Но мне было все равно. Я будто оцепенел. И вовсе не из-за снега. У миссис Фармер под столом стоял маленький обогреватель, и ноги у меня сразу согрелись. Миссис Фармер что-то сказала, папа что-то ответил, миссис Фармер опять что-то сказала и взглянула на меня, как будто ждала ответа. Ну я и сказал: «Да». И мне даже было до лампочки, что вопроса-то я не слышал. Миссис Фармер улыбнулась (стало быть, я правильно ответил) и спрашивает:

– В какую среднюю школу он пойдет в будущем году?

Папа говорит:

– В Грасмир.

А миссис Фармер спрашивает:

– Это там учатся ваши близнецы?

– Простите? – сказал папа.

И тут я будто проснулся и стал прислушиваться.

– Это там учатся близнецы? – повторила вопрос миссис Фармер.

Папа крепко потер щетину на подбородке.

– Близнецы? – непонимающе проговорил он.

Миссис Фармер смешалась:

– Роза и… как зовут вторую?

Папа сидел и молчал, и я сидел и молчал, только ветер завывал на улице.

– Джас учится в Грасмир, – наконец выдавил папа.

Пнуть бы ее как следует, чтобы заткнулась, да жалко я не в бутсах, а без них толку не будет.

– А Роза? – продолжала допытываться миссис Фармер.

Папа сказал:

– Роза отправилась в иное, лучшее место.

– В частную школу? – заинтересовалась миссис Фармер.

Папа сглотнул и ничего не ответил.

Миссис Фармер покраснела, схватила стопку моих тетрадок и принялась их перебирать:

– Э-э… что ж… Джеймс написал несколько чудесных сочинений о вашей семье.

Она выбрала мою тетрадку по английскому языку. Я чуть было не заорал во все горло: «НЕ-Е-Е-ЕТ!» – но миссис Фармер уже передала ее папе.

Он прочитал «Мои чудесные летние каникулы», «Наша замечательная семья» и «Мое волшебное Рождество». Тетрадка тряслась и подпрыгивала у него в руке. Миссис Фармер ждала, что папа скажет: «Хорошо написано». Она таращилась на меня, я таращился на папу, а папа не сводил глаз с тетрадки, где я врал про Розу.

За дверью послышался шум. Подошла следующая пара родителей. Миссис Фармер откашлялась и сказала:

– В общем, я хочу сказать, Джеймс способный мальчик и порой занимается очень хорошо, хотя, бывает, витает в облаках. Хотелось бы, чтобы он больше общался с другими детьми. Впрочем, он, кажется, подружился с девочкой по имени Сунья.

В дверь постучали.

– С девочкой по имени Соня, – поправил папа.

– Войдите, – сказала миссис Фармер. – Не Соня, мистер Мэттьюз. Сунья.

Ручка повернулась. Дверь открылась.

– А вот и Сунья, – бодро объявила миссис Фармер.

Я крутанулся на стуле, футболка прилипла к взмокшей спине.

– Здравствуй, Джейми, – со своим странноватым акцентом сказала Суньина мама. – Рада видеть тебя снова.

Два белоснежных хиджаба сияли под лампами нашего класса. Два смуглых лица удивленно вытянулись, когда папа вскочил на ноги.

– Откуда вы знаете моего сына? – И папа грохнул кулаком по столу миссис Фармер.

Рассыпавшаяся стопка книг опрокинула чашку с кофе на какие-то важные с виду документы. Миссис Фармер заскулила, как испуганная собачонка, и метнула взгляд в мою сторону, будто это я виноват. Мама Суньи заговорила было, но я чуть-чуть, еле заметно покачал головой, и она сказала:

– Я его не знаю.

Я медленно закрыл и снова открыл глаза. Надеюсь, она догадалась, что это означало «спасибо».

– Пойдем, – шепнул я, но папа рявкнул:

– Рада видеть тебя снова! СНОВА! Вот что вы сказали!

Он двинулся к Суньиной маме. Та шагнула назад, ухватив дочку за плечо. Миссис Фармер резво вскочила, притиснув руки к груди.

– Мистер Мэттьюз, успокойтесь! – пропищала она.

Папин рев заглушил ее:

– Где вы его видели?

Суньина мама отступила еще на шаг, волоча Сунью за собой.

– Когда вы встречались с моим сыном?

Сунья стряхнула мамину руку.

– На школьном футбольном матче, – заявила она. Спокойным голосом, и лицо такое невинное… Такого классного вранья мне еще слышать не доводилось!

– Молчать! – заорал папа.

И вдруг Суньина мама взорвалась.

– Да как вы смеете! – Черные брови взлетели под самый хиджаб. – Как вы смеете так разговаривать с моей дочерью!

Папа захохотал. Зло захохотал. Как в кино плохие дядьки хохочут. Руки потирают, глазищи все красные, и: АХА-ХА-ХА-ХА!

– Как хочу, так и разговариваю! Это моя страна!

Мне хотелось крикнуть: «Это и Суньина страна тоже!» – но папа совсем потерял голову.

– Я иду за директором! – взвизгнула миссис Фармер и, треснув дверью в стену, вылетела из класса.

– Мусульмане убили мою родную дочь, – тыча себе в грудь, начал папа. Я бросился к нему, пытался поймать его руку, но он меня отшвырнул. – Они убили мою дочь, – повторил он, сопровождая каждый слог новым ударом кулака себе по ребрам.

– Что за дикость, – проговорила Суньина мама. Голос у нее дрожал, она была напугана.

Я вспомнил витую соломинку в шоколадном коктейле, и меня такое зло взяло – зачем папа ее напугал!

– Истинные мусульмане никогда и никому не причиняют вреда. И если кому-то вздумалось называть себя…

Но тут папа как заорет: