- Так правильно, понимаешь? - говорит он мне тихонько, когда выполнив все формальности, мы отходим.

Внутри делается тепло и щекотно.

Так что я оказываюсь едва ли не единственной владелицей отдельной раздевалки, где гораздо меньше кабинок и больше всяких нужных штук, включая фены, крема для тела и сауну, а потом с видом королевы - в старых трениках - получаю своего персонального раба в тренажерном зале, который, произведя все замеры, радостно заявляет, что знает что со мной делать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Его энтузиазм меня несколько беспокоит, но потом я расслабляюсь - ну классно ведь, что не надо ни считать подходы, ни думать, какие веса выставить или куда перейти дальше - симпатичный молодой качок уже давно все за тебя придумал.

- Присели! Так, аккуратненько, чуть отставили… хм, ягодицы, поднимаемся-я…

Я ловлю смеющийся взгляд Зимина и закатываю глаза.

Он все чаще выбирает тренажеры напротив и только когда я замечаю, как он смотрит на мой откляченный зад понимаю  почему. А когда, проходя мимо, вдруг наклоняется и шепчет: «Как ты думаешь, если трахнуть тебя между упражнениями, это сильно повлияет на успех твоей тренировки?» понимание перерастает в уверенность.

Но я держусь, хотя внизу все становится влажно.

Мне настолько кайфово - от этого дня, от Артема, от тренажеров даже и ощущения своего тела… во всех местах - я настолько чувствую себя живой и полной энергии, что принимаю предложение еще и поплавать.

Я по-честному хорошо плаваю.

Потому мы с блондином соревнуемся… ну, до тех пор, пока меня кое-кто не утаскивает за ногу под воду, а чтобы я не захлебнулась, там под водой и целует. И на мое возмущение, когда я выныриваю и отфыркиваясь, невозмутимо заявляет, что всего лишь тренирует меня на случай всемирного потопа.

Какое-то время мы барахтаемся и дурачимся, стараясь оставаться в рамках приличий - все-таки общественное место - и, наконец, вылезаем из воды.

И замираем.

Напротив нас, с широко распахнутыми глазами, стоит темноволосая девица, которую я смутно помню по офису.

А после того, как она произносит:

- З-здравствуйте, Артем Витальевич… - последние сомнения в том, что тайна перестала быть тайной, отпадают.

Зимин спокойно здоровается и подталкивает меня к душевым:

- Встретимся в кафе.

А я едва передвигаю ногами под пронзительным взглядом сотрудницы «Форса» и собираюсь так быстро, будто опаздываю на рейс.

- Эй, ты чего такая напряженная?

Артем с удовольствием нарезает стейк и хрустит салатом, а у меня кусок в горло не лезет.

- Она же всем…

- Ну, наверное, - беспечно пожимает он плечами. - Но я и не собирался прятаться по углам. Или ты… стесняешься меня?

Подмигивает.

Может зря я себя накручиваю? И ничего такого ужасного в происходящем нет?

Я выдыхаю, расслабляюсь и тоже приступаю к еде.

Но когда засыпаю тем вечером в его объятиях - никуда меня Зимин не отпускает от себя - не могу не попросить мысленно у мироздания, чтобы оно помогло избежать больших проблем.

Света

Артем волосы назад Зимин завозит меня в понедельник на работу и уезжает на встречу, а я, настороженно оглядываясь, пробираюсь в свой кабинет.

Нет, я его не стесняюсь.

Да, мы взрослые люди.

Нет, я не верю, что мне наденут мешок на голову и будут пытать острыми ярко-накрашенными коготками.

И да, меня беспокоит реакция окружающих. Я хочу работать в дружелюбной атмосфере и не хочу, чтобы на меня делали ставки - сколько я продержусь.

Но то, что процесс уже не остановить, я понимаю, когда выбираюсь за чаем в комнату отдыха. Находящаяся там компания девиц и затесавшегося среди них парня замолкает при моем появлении и ввинчивается взглядами. Я киваю в знак приветствия - всего лишь дань вежливости - и, надеюсь, спокойно прохожу к чайной станции.

В полной тишине ложечка звякает о кружку как-то очень громко. Интересно, если я резко повернусь и скажу им «Бу!», кто-нибудь вскрикнет?

Беру свой чай и выхожу, и только за пределами комнаты выдыхаю.

Дальше - просто стараюсь дышать.

Спустя несколько часов в наш кабинет кто только не заходит «по делу», в надежде  вживую рассмотреть «блондинку в жутких розочках»  - или как они обо мне говорят.

Я веселюсь. Потом  - напрягаюсь. Потом - начинаю злиться, тем более что мои коллеги тоже не остаются в стороне. Оплотом  адекватности в этом море то ли зависти, то ли безумия оказывается, как ни странно, крокодилица. С ней-то мы и работаем, а остальным, похоже, делать нечего - и они таскаются и таскаются по надуманным поводам, а когда я выхожу, чтобы отнести документы, следят за мной горящими глазами, будто надеясь стать свидетелями какого-нибудь эпохального события.

Например явления Зимина, и его страстных объятий.

Я уже поняла, что ни у одного из братьев не было романа на рабочем месте - и для окружающих сам факт его наличия слишком волнующ. И что большинство половозрелых девиц - и свободных, и не очень - сами хотели  бы оказаться на моем месте. Что история «босс и секретарша» вообще, похоже, являляется любимым чтением наших сотрудниц, вот только я в роли «секретарши» их не слишком устраиваю.

Но неужели вся эта ситуация и правда стоит такого пристального внимания?

Впрочем, ко всему можно привыкнуть. И к неприятному вниманию тоже - я не собираюсь реагировать хоть сколько-нибудь на шепотки и пересмешки и верю, что им вскоре надоест эта тема, и они переключатся на другую.

Но я не учитываю, что  главные орудия терпящие поражения войска выкатывают не сразу.

- Савелий Витальевич занят, ждите, - роскошная брюнетка, личная помощница Зимина-среднего, записавшая меня, похоже, в личные враги - иначе как объяснить тот взгляд, который она на меня бросила? - сидит с идеально ровной спиной и, нахмурившись, просматривает какие-то документы. У нее настолько идеальная внешность, что эта хмурость делает её даже краше - как и любую вещь, в которую вдыхают жизнь.