Она не стала напоминать ему, что недавно он был другим. Они шли вперед, а не оглядывались назад.

- Я тоже счастлива, - призналась Полли.

* * *

Они перекусили на открытой веранде уютного кафе. Александрос заказал любимые блюда Полли - спанакопиту, или греческий пирог со шпинатом, и фисташки.

Полли съела все и смущенно взглянула на мужа.

- Так вкусно, что невозможно остановиться, - пробормотала она.

- Заказать еще? - спросил он.

- Не знаю, почему меня, как и в прошлую беременность, очень тянет на фисташки.

- Может, потому, что они солененькие? - предположил Александрос.

- Возможно, но я позеленею, если не прекращу поглощать их в таком количестве, - улыбнулась она.

- Ничего страшного, я тебя и зеленую буду любить, - убежденно сказал он.

Полли притихла. Его признание отозвалось в ее сердце дрожью.

- Ты нечасто говорил мне эти слова, - заметила она.

- Я понял, что, если не произносить эти слова, ты сочтешь, что мое чувство к тебе изменилось.

- Если бы ты показал мне, что любишь меня, если бы я была приоритетом в твоей жизни, - объяснила она, - я не думаю, что нехватка слов беспокоила бы меня.

- И тебе нужны были поступки, которые я не совершал, поэтому отсутствие слов укрепило в тебе веру в то, что я тебя не люблю.

- Да, - честно призналась она.

Он кивнул.

- Теперь я намерен сочетать слова с делами, - твердо заявил он.

Полли хотела этого больше, чем признавалась себе, потому что опасалась, что муж снова может ее подвести.

- Этот план реконструкции нашего брака рискованный, ты понимаешь это, не так ли? - спросила она.

- Я бы сказал, что не предпринять попытки - более рискованно.

- Но я привыкла к тому, что имею, освоилась в нашем браке, смирилась с ограничениями в нашей жизни. Ты делаешь все возможное, чтобы убедить меня, что у нас может быть что-то другое, что-то лучшее. Если я поверю тебе, а ты меня подведешь, я не знаю, смогу ли это вынести. - Признание было непростым. Будущее страшило ее.

- Ты не веришь, что я могу измениться?

- Не совсем.

Он поморщился:

- Потому что боишься, что, если поверишь мне, а я подведу, это будет конец нашего брака?

- Да.

- А ты этого не хочешь?

Полли отрицательно качнула головой:

- У нас двое детей.

Александрос согласно кивнул:

- Наша дочь и будущий сын заслуживают крепкую и дружную семью.

- А ты веришь, что крепкая семья основана на крепком браке? - спросила Полли.

Когда он за ней ухаживал и делал предложение, она считала, что это так.

- Да, - без колебаний ответил он.

Она была рада услышать такой ответ. Значит, попытка спасти их брак состоит не только в стремлении доказать младшему брату, что тот не лучший муж, чем Александрос.

- Семья много значит для нас обоих.

- Так и есть, - согласился Александрос, - но я отдавал приоритет семье по крови, и, сам того не замечая, считал собственную семью чем-то само собой разумеющимся, и серьезно ошибся. - Для выходца из потомственной греческой семьи с крепкими родственными связями такое признание дорогого стоило.

- Ты можешь встречаться со своей мамой, когда захочешь, мне не надо было выдвигать тебе такое условие, - тихо сказала Полли.

- У тебя доброе и отзывчивое сердце, - откликнулся он.

- Просто я поняла, как это тяжело, несколько месяцев не видеться с мамой или с сестрой. Ты всегда очень трепетно относился к своей кровной семье. И с моей стороны несправедливо заставлять тебя выбирать между мной и ними. Даже временно.

- Как пытались сделать они?

Неужели Александрос понял это и признал?

- Я была уверена, ты считал, что происки твоей матери носят непреднамеренный характер.

- Теперь я точно знаю, что мать изначально считала, что наш брак обречен. И некоторые нападки на тебя можно объяснить ее природным высокомерием.

- Ну, яблочко от яблони недалеко падает, - подначила его Полли.

Александрос согласно кивнул.

- Жаль, ты не застала моего отца. Был бы он жив, моя семья встретила бы тебя совсем по-другому.

- Ты думаешь, я бы ему понравилась?

Петросу она нравилась.

- Он бы полюбил тебя, ведь ты сделала меня лучше.

- Что за невероятные вещи ты говоришь? Сам-то в это веришь?

- Я знаю это, - ответил Александрос с полной искренностью. - Тысячи сотрудников сохранили свои рабочие места за годы нашего брака, потому что ты была моей совестью.

- Действительно? - Он думал о ней на работе? Это само по себе было откровением.

- Безусловно. Спроси Петроса, если мне не веришь. Моя политика в отношении слияний и поглощений резко изменилась после нашего брака.

- Почему?

- Ты не помнишь наши беседы о важности личности?

Как она могла забыть? Она находила его готовность выслушать ее мнение на философские и общечеловеческие темы такой же важной, как и их сексуальную притягательность.

- Я думала, ты просто потакаешь мне. Я не думала, что ты слушаешь!

- Я действительно слушал и действительно изменился. - Он посмотрел на нее так, словно хотел, чтобы она услышала невысказанное послание, стоящее за этими словами.

Он и сейчас слушал ее и пытался измениться.

Полли потянулась через стол и погладила его руку.

- Я все поняла.

Александрос широко улыбнулся.

- Ну и отлично. Хотя тогда я должен был понять, что ты начала отдаляться и окружать себя стеной. - Он посерьезнел. - Сначала, однако, я просто почувствовал облегчение, что мы перестали спорить о каждой мелочи.

Казалось, ему было стыдно за этот факт.

- Тебе не нравилось конфликтовать со мной?

Он поморщился и выглядел немного пристыженным.

- Это вызывало во мне чувство беспомощности.

Как мог этот влиятельный магнат чувствовать себя беспомощным?

- Я бы сказала, что у тебя были все возможности установить мир между нами.

- А я пассивно ждал, когда ты приспособишься к жизни нашей семьи и примешь наш семейный уклад. - Его кривая ухмылка говорила о том, что это было с его стороны недальновидно.

Неожиданно Полли почувствовала, что дружелюбная атмосфера разговора начала испаряться.

- Ты подумал, что я привыкну к диктату твоей матери и козням твоей сестры?

Александрос отвел взгляд.

- Не совсем так, но в целом да.

- Ты прав, я действительно окружила себя