– Жаль, что Настасью Филипповну не получится второй раз вызвать. Очень жаль.

– Настасья была очень ценной для нашего дела, не спорю, – кивнул Павел Петрович.

– И оттого обиднее то, насколько бездарно она погибла…

Павлу Петровичу от этих заявлений становилось неприятно. Он всё ещё чувствовал свою вину за произошедшее, хотя Варвара Петровна и говорила, что это был выгодный обмен. Новые части ожерелья в обмен на нескольких персонажей. Они призовут новых, а ожерелье тем временем будет у них.

*

Варвара Петровна вошла в тёмный зал. Павел Петрович закончил расставлять свечи. Андрий стоял в углу и курил, а Алексей Молчалин при виде женщины тут же помчался кланяться.

– Кого? – властно произнесла женщина.

– Рукопись Толстого, – сказал Молчалин и протянул Барыне несколько старых листов.

– Это может быть не финальный черновик. Он переписывал роман чёрт знает сколько раз. Какая это версия? Ты уверен, что точно финальная? – спросила женщина.

Молчалин, было, замялся, но потом с самым непринужденным видом ответил:

– Конечно-конечно! Точно – финальная, уверяю вас.

Женщина взяла листы и вышла в центр комнаты. Несколько раз хлопнула в ладоши, ознаменовывая начало ритуала. 

Трое мужчин встали вокруг Варвары Петровны, образуя треугольник, Барыня начала читать:

– «Она поднялась с той же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющом и мохом, и блестя белизной плеч, глянцем волос и бриллиантов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла…»

Сдвоенная жемчужина в руке женщины засветилась. Затем Барыня бросила листы бумаги прямо на свечу, те загорелись и истлели моментально. Воздух задрожал, стал потрескивать, словно был наэлектризован. Женщина отступила на несколько шагов. Пространство начало дымиться, затем из воздуха появилась когтистая лапа, которая пыталась схватить что-то перед собой, потом –  ещё одна. Затем появились контуры женского тела, покрытого мелкой чёрной шерстью и чешуёй. На спине существа красовался огромный непропорциональный горб. Лицо его было искажено гримасой боли. Оно открыло глаза и завизжало. А затем сделало бросок на Молчалина, пытаясь впиться ему в горло.

– Уберите! – в панике закричал мужчина, но Барыня властным жестом остановила Андрия и Павла и лишь наблюдала, как существо впивается Алексею в горло и жадно пьёт кровь. Сделав несколько глотков, существо вновь завизжало, откинулось на спину, царапая пол, и потеряло сознание. Тем временем Молчалин в ужасе ощупывал свой укус. Его тошнило, шатало, он чувствовал, что потерял много крови. Существо же постепенно стало приходить в норму. Меньше чем через минуту на месте чудовища лежала обнажённая, невероятной красоты девушка.

Барыня отряхнула руки.

– Ну вот и всё. Подготовьте девушке одежду. Ей придётся многое объяснять.

Мужчины согласно закивали, как вдруг снова раздался треск. Затем из воздуха появились руки, которые будто что-то искали, а затем и очертания молодого красивого офицера. Он, словно выглянул из портала, потянулся ко всем собравшимся, и его тело рухнуло на землю. Мужчина закричал. Казалось, будто он порезался о воздух. Сейчас он лежал на полу, заливая его кровью. Ног от середины бедра у него не было, как если бы ему мгновенно их отпилило. Андрий кинулся к парню, который потерял сознание от боли, скинул с себя рубашку, пытаясь перевязать раны. Но, естественно, кровь не останавливалась.

– Он сейчас умрёт от кровопотери, – прошептал Андрий, понимая, что с такими ранами призванный – не жилец.

И тогда в комнате появился Чёрный Человек. Весь призыв он молчаливо наблюдал из тени, а теперь решил прийти и всё исправить. Первым делом он подошёл к юноше, оторвал от своего несуществующего пиджака кусок чёрной тени и приложил его к телу. Кровь перестала литься рекой. Чёрный Человек подошёл к Барыне, которая была ошарашена тем, что вместо одной призвались двое.

– И как это понимать? – спросила она, глядя на пару в бессознательном состоянии.

– Полагаю, наш дурачок, – Чёрный Человек кивнул в сторону Алексея, – нашёл черновик, на котором до этого было написано что-то ещё. То есть наложение. Возможно, старый чёрт, сначала написал что-то про этого товарища, а затем стёр и переписал про Элен.

– Это же Анатоль, верно? – спросил Андрий, глядя на обрубленное тело.

– Очень бы хотелось в это верить, – кивнула Тень.

Павел Петрович осмотрел юношу и выдал жёстокое, но рациональное:

– Надо его немедленно убить. Он не жилец с такими ранами, да и что мы будем делать с инвалидом?

И тогда Чёрный Человек засмеялся глухо и страшно. Он материализовал из своего пальца-тени нечто похожее на нож и рассёк им свой цилиндр пополам. Цилиндр распустился на несколько лент. Чёрный человек взял эти ленты и стал перевязывать ноги призванного.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Варвара Петровна.

– Возвращаю ему возможность ходить, ну и получаю его абсолютную лояльность, конечно же.

И тогда все присутствующие стали замечать, как из теней у проявившегося буквально отрастают ноги. И это ошарашило их.

*

Элен пришла в себя в большой светлой комнате. Она слышала тиканье часов и музыку, доносящуюся откуда-то из-за стены. Она осматривала комнату, и ей казалось, что она находится в каком-то помещении для прислуги. Вот только книжные шкафы говорили об обратном.

Ей снился кошмар, как она обращается в огромную летучую мышь и летает над Санкт-Петербургом, а заканчивался сон тем, что она оказывается среди темноты и свечей и набрасывается на мужчину, потому что ей очень хочется пить, и почему-то не кувшин с водой, а этот незнакомец представлялся самым подходящим вариантом.

Дверь отворилась, и в комнату вошла статная старуха с надменным и властным выражением лица, колючим взглядом и желчно поджатыми губами. За ней – импозантный мужчина лет сорока пяти с седыми волосами, отливавшими тёмным блеском, как новое серебро, и светлыми чёрными глазами.

– Я вас не звала, – выдохнула Элен и демонстративно перевернулась на другой бок.

– Милочка, выслушать тебе нас все же придется, – спокойно сказала женщина.

– А это не может подождать? – спросила Элен.

– Не может. У тебя есть примерно неделя, чтобы всё вспомнить. Еду тебе и твоему брату будут приносить. Выходить за пределы имения у тебя не получится.

Элен ничего не понимала.

– А что с Анатолем?

– Учится ходить. Ещё долго будет учиться, ему пригодится