реши для начала, что тебе нужно - победить, сломав ее окончательно, или вернуть то, что просрал.

Я уже собираюсь высказать этому философу еще пару ласковых, но тут ворота открываются.

- Ты кого-то ждешь? - тут же настораживаюсь.

- Ага, клиента. Друг твой, можно сказать.

Когда из машины выходит Карим, я слегка расслабляюсь, а затем тут же просчитываю, что из этого визита можно извлечь пользу и для себя.

- Рад, что успел, - говорит Витя, первым пожимая руку Мехдиева.

- И я рад. Вырваться, конечно, сейчас непросто.

- Что так? - интересуюсь между делом.

- Скоро очередной турнир. Так что тренировки полным ходом.

- Кстати, об этом. Ты ведь в теме подпольных боев?

Но обсудить как следует данный вопрос не выходит - нас прерывает громкое “Папа”.

Внутри что-то щелкает, и я разворачиваюсь, чтобы закрыть дочь от гостя. Таня несется со всех ног и влетает ко мне в объятия на полном ходу.

- Па! - она заливисто хохочет, а следом за дочкой появляется и Арина. Слегка бледная и явно бежавшая. Хмурюсь и строго смотрю на малышку.

- Ты почему убежала от мамы?

- Простите, - бормочет Пташка, теряясь под взглядом Карима. - Мы сейчас уйдем. Танюш, идем скорее. Там Миша достроил уже замок.

Она тянет дочь к себе, но я-то вижу, что та уже готова начать капризы. Как я это понимаю - хер знает. Просто знаю, и все.

- Таня, - строго говорю. - После.

Удивительно, но кроха слушается. Серьезно кивает мне и сползает с рук. Берет мать за руку, и они скрываются за изгородью.

Оборачиваюсь и встречаюсь прибалдевший взгляд Карима.

- Это…

- Моя жена и дочь, - пресекаю на корню все вопросы.

- Жена? - недоверчиво переспрашивает он. - Вынужденная, что ли?

Виктор громко хмыкает, но Мехдиев, походу, решает, что он бессмертный.

- Она же смотрит на тебя, как на палача…

- Ты здесь зачем нарисовался? Дела обсудить?

- У них не лучший период, - встревает и брат вдобавок. - Но там любовь, - усмехается. - Давняя.

Бросаю на того взгляд исподлобья, но старшему это по болту. Стоит и почти ржет.

- Так что насчет подпольных боев? - быстро ориентируется Карим. - Связи кое-какие есть, хотя сам я ни разу не участвовал.

- Меня интересуют не участники, а те, кто ставит. Постоянно.

- Ну, допустим, узнать можно. Кто конкретно нужен?

- Градов. Антон Градов. Слышал о таком?

Боец отрицательно мотает головой.

- Но я переговорю со знакомым. Если он постоянно участвует, то, скорее всего, найдем.

- Буду признателен.

Карим кивает, а затем они с Витей уходят в дом обсуждать уже свои дела. Меня это не интересует. Иду к саду, но торможу возле кустов. Вижу, как Арина играет с дочерью, и все, что кипело еще минуту назад, оседает.

Это не поддается никакой логике, но когда я вижу дочь, особенно с Ариной, то вся злость, все то темное, что есть во мне, трансформируется в то, чего никогда не было.

Я не сопливый мальчишка, чтобы разводить романтику и жевать сопли. Но рядом с ними внутри появляются свет и тепло. Рядом с ними я чувствую себя дома. И то, что Арина так упорно отталкивает меня и пытается провести между нами черту, диссонирует с тем чувством полноты, к которому я так стремлюсь.

Я не понимаю, что делаю не так, и почему логика дает сбой. Почему мой план не приводит к желаемому результату. Но я совершенно точно не верю, что в Арине ничто не откликается на меня.

Наша тяга друг другу даже спустя три года такая, что все внутри вышибало, что было плевать на то прошлое, что выгрызло в каждом из нас огромную дыру.

Так неужели все это просто исчезло?

Не верю. И докажу это ей.

- 38 Арина -

Я постоянно чувствую на себе взгляд Алекса. С того самого момента как Танюша выбежала из сада и рванула к отцу. Тогда я отвлеклась всего на мгновение, чтобы завязать шнурок, а она уже понеслась к нему, довольная и радостная.

Мне приходится признать - он смог найти к ней подход. И, кажется, действительно любит. Или, по крайней мере, очень хорошо демонстрирует что-то подобное.

Сама же дочка от него без ума. При этом она совершенно не видит в нем опасности и не понимает, что этот мужчина - не тот, кто будет безнаказанно терпеть фокусы и капризы.

Будь все иначе, я бы только порадовалась такой крепкой связи между отцом и ребенком. Но мы с Алексом - враги. Он - человек, способный уничтожить любого за проступок. И я очень боюсь его.

Боюсь, что все закончится таким же вечером, как тогда. И я снова буду в таком отчаянии, что возьму в руки оружие.

- Уснула?

Вздрагиваю от вопроса. Не обернуться стоит мне немало усилий. Алекс снова подкрался слишком незаметно. И в который раз я мысленно ругаю себя, что забыла прикрыть дверь.

- Да, - скупо отвечаю, надеясь, что Воронцов посмотрит на дочь и уйдет. Но он почему-то остается и словно чего-то ждет.

- Ты боишься?

- Что?

Мне приходится все же повернуться к нему. Алекс задумчиво смотрит на Танюшу, которая прижимает к себе любимого мишку. Затем бывший медленно поворачивает ко мне голову.

- Ты меня боишься?

- Я тебя ненавижу. И это не изменится.

Воронцов едва заметно прищуривается. Верный признак, что начинает злиться. И я на всякий случай делаю маленький шаг назад.

- Я спросил не это.

- Поздновато ты решил узнать об этом. Стоило обеспокоиться этим до того, как ты шлепнул мне штамп в паспорт без моего согласия!

- Тебя задевает то, что я не спросил твоего мнения, или сам факт того, что ты теперь замужем?

- А тебе не плевать? Или ты вдруг вспомнил, что я живой человек, и меня может что-то не устраивать?

Алекс приближается ко мне, загоняя в угол. Медленно, но верно. Если бы здесь не было дочери, я бы давно уже повысила голос.

- Это такой сложный вопрос для тебя? - продолжает давить он. Чувствую спиной стену и понимаю, что выбраться теперь будет проблематично. Я в ловушке. Опять.

- Я не хочу отвечать. Не хочу с тобою говорить. Это неясно?

- Почему? Почему ты меня избегаешь? Боишься? Кого? Меня или того, что все еще неравнодушна ко мне?

Алекс ловко забрасывает меня вопросами. Его голос становится ниже, более мягким. О, он виртуозно владеет интонацией, и добиться нужного эффекта для него не составит труда. Да только прошло то время, когда я поддавалась и таяла.

- Потому что ты мне противен! - выплевываю каждое слово.

Реакция Воронцова мгновенна - он стискивает зубы, мрачнеет, и взгляд его наливается свинцом.

- А давай-ка мы это проверим, - едва не