рычит он мне в губы. А затем целует.

Нагло. Напористо. Так, как умеет только он.

Эти секунды длятся так долго. Его жадность передается мне, резонирует где-то в груди. И раньше этого оказалось бы достаточно, чтобы страсть вспыхнула. Чтобы я вновь загорелась и не смогла противостоять нашему взаимному притяжению.

Раньше.

Теперь нет. Уже нет.

Вместо того чтобы сопротивляться или ответить взаимностью, я просто замираю. Тело не слушается - я словно выпадаю из происходящего и наблюдаю все это со стороны. Понимаю, что Воронцов усиливает напор, терзает мои губы, буквально требует ответить, дать ему желаемое.

Но я не могу. Я словно выстужена. Мне будто перебили все нервные окончания.

Паника нарастает все быстрее, а я даже не могу оттолкнуть ненавистного мужчину. Не могу сказать “нет”.

Я ничего не могу. Потому что мне страшно.

До безумия страшно, что снова нет выбора. Нет права голоса. Нет ничего, что защитит меня от этого мужчины.

Все, что можно, он забрал у меня. И его не остановит мое нежелание. Он уверен, что я буду согласна, что покорюсь. И он возьмет свое.

Возьмет так, как пожелает. А я ничего не смогу сделать. Потому что он заставит. Вынудит…

Обреченно закрываю глаза, теряя всякую надежду. Осознание, что все вот-вот случится, накрывает, вытесняя все мысли. Мне снова придется пройти через это…

Момент, когда Алекс отступает и отпускает меня, упускаю. Медленно открываю глаза, ожидая увидеть свой приговор на когда-то любимом лице. Но вместо этого наталкиваюсь на абсолютно потерянный взгляд.

Воронцов тут же берет себя в руки, закрывается привычной невозмутимой маской, но я успеваю уловить его шок.

- Извини, - глухо произносит он, делая еще один шаг назад.

Я ничего не говорю. Потому что элементарно не верю. Саша умеет манипулировать.

Он долго-долго смотрит мне в глаза, будто ищет там что-то.

- Я больше не трону. Даю слово.

Скользит взглядом по спящей дочери и, развернувшись, уходит.

А я соскальзываю на пол и беззвучно плачу. Мне кажется, что меня всю трясет. Я же уже была готова, что он… Что он…

Захлебываюсь рыданиями, и только спящая дочь мешает делать это в голос. Что будет следующим шагом? Что еще он придумает, чтобы лишить меня даже призрачной надежды избавиться от его власти надо мной?

- 39 Арина -

Что-то неуловимо меняется. Я не понимаю, что именно. Не могу объяснить, но Алекс будто закрывается окончательно. Только рядом с Таней он проявляет хоть что-то человеческое. Правда, в мою сторону, можно сказать, больше не смотрит.

Это очень странно. Мы с ним словно существуем в параллельных мирах. Не договариваясь, проводим время с дочерью по очереди. Та в силу возраста пока еще не понимает этого, и малейшие попытки погулять втроем пока еще удается ловко пресечь.

- У вас все по-прежнему? - осторожно спрашивает Яна как-то утром, когда Алекс проходит, словно и не заметив меня.

- Наверное.

- Или хуже?

Я только дергаю плечом. Мне не особенно хочется обсуждать наши отношения. Сейчас ситуация становится приемлемой настолько, насколько это в принципе возможно.

- Арин, это, может, не мое дело, но я все же скажу, - говорит Янина. - Ты важна для него.

- Ему важен контроль, - возражаю на это.

- Не без этого. Ты знаешь, Воронцовы оба не подарки. И признавать свои слабости не умеют. Но это не значит, что они не умею любить.

- Ты не понимаешь, - качаю головой. - Он собирался забрать у меня дочь. Навсегда. И тебе ли не знать, что у него для этого есть все возможности.

Янина мрачнеет.

- Я бы убила за такое.

- Вот и я попыталась, - вздыхаю.

- Серьезно?

- Да. Но сама понимаешь - силы неравные. В итоге оказалась в больнице с пробитой головой.

У Яны вытягивается лицо.

- Это он тебя?

- Скорее, это был несчастный случай, - морщусь от неприятных воспоминаний. - Но это не отменяет того, что он хотел сделать.

- Что ж, тогда ему полезно помучаться.

Ее слова вызывают у меня нервный смех.

- Ты его с кем-то путаешь, Ян.

Она лишь многозначительно фыркает в ответ.

Уж кем-кем, а страдальцем Алекс совершенно точно не выглядит. И только спустя пару дней мы оказываемся в ситуации, когда вынужденно приходится общаться - Таня разбивает коленку и плачет, требуя, чтобы папа дул на рану, пока я буду мазать ту зеленкой.

К счастью, боевое ранение оказывается не таким уж страшным - дочка довольно быстро забывает о нем и счастливо уносится за игрушками, а я остаюсь с ее отцом наедине. И раз уж так вышло…

- Я хочу увидеться с мамой.

Воронцов замирает, хотя, кажется, собирался уходить. Оборачивается и смотрит непроницаемым взглядом. Теперь у него только такой и есть.

- Зачем?

- Потому что она моя мама, и я хочу с ней общаться.

- Ты успешно справляешься с этим, используя телефон Янины.

Удивлена ли я? Конечно, нет. Подозревала, что Саша окажется в курсе этого. Возможно, он даже прослушивает наш разговоры. И тогда, конечно, в курсе, что мама каждый раз просит увидеться с ней.

- Ясно…

Отворачиваюсь, сжимая пальцами пузырек с зеленкой. На что надеялась? Что мой палач и тюремщик даст мне глоток свободы? Дура, Арина. Ты просто дура.

Чувствую, как Воронцов подходит со спины, и мгновенно напрягаюсь. Чего ждать от него?

Что он задумал на этот раз? Накажет за вопрос? Или…

- Это правда так важно для тебя?

Что-то меняется в его голосе. Это настораживает.

- Какое это имеет значение? - огрызаюсь на его вопрос.

- Ты знаешь, что совершила твоя мать, и все равно хочешь с ней увидеться. Зачем?

- Может, потому что она все еще моя мама? - с вызовом произношу, обернувшись к бывшему. - Это ты так легко вычеркиваешь своих близких. Не все такие безразличные, как ты!

Самообладание у Воронцова как всегда на высоте - он даже не дергался от моих слов. По-прежнему равнодушно смотрит словно робот.

- Хорошо. Если это важно, я отпущу тебя.

Отпущу тебя… Звучит так, словно я пленница, а он - мой хозяин. Но разве это далеко от истины? Впрочем, думать и жалеть себя можно и потом.

- Когда?

- Как только смогу обеспечить вашу безопасность.

- В каком смысле? Разве мне что-то угрожает? - Если бы мы не были знакомы так близко, я бы не заметила его реакции. - Это Градов, да?

- Не забивай себе голову. Эту проблему я решу.

- Ты же говорил, что он больше не сможет навредить.

- Так и есть. Но лучше перестраховаться. Разве нет? - ровным голосом произносит Алекс.

Закусываю губу, раздумывая над тем, что ответить. С одной стороны, в плане вопросов безопасности Воронцов куда опытнее меня. Но с другой - он ведь может ловко тасовать факты так, как удобно ему. И все же