книгу ветеринара, показывая сжавшейся Ирине рисунок кошачьего черепа. Затем положил рядом его копию, что была прикреплена к этикетке.

– На пузырьке с мышьяком нарисована абсолютно точная копия этого черепа, а значит, Валентин тут ни при чем. Опытный студент-ветеринар прекрасно знает, как выглядят черепа животных. Так подробно и усердно кошачий череп будет копировать только человек, которому этот предмет знаком слабо. Верно же? Конечно, верно.

– Да кто ты, черт побери, такой? – Глаза ремонтницы расширились, смотрела она теперь испуганно и зло.

– Остроумов Виктор. Сотрудник сыскного отделения Петрополиса. Ирина, вы понимаете, как сильно вляпались? Слава богу, что решились только припугнуть Кошкина мышьяком. Отрави вы его – и тогда вас ждало бы пожизненное заключение.

Зубцова посмотрела на меня с презрением.

– Очень жаль, что я тогда не смогла решиться. Как оказалось, не так-то и просто убить. Никогда бы не подумала раньше. Да и в последний момент побоялась, что из графина может выпить кто-то еще.

– Ирина, месть никогда не является решением. Никто не имеет права самостоятельно вершить закон. Только власть и полиция.

Зубцова ощерилась, вскочив с кровати.

– Полиция? Которая без разбора Лизкиного жениха посадила по доносу? Спасибо. А закон… Закон для таких, как мы, писан. А для людей при таких деньгах, как у Кошкина, твой закон – это только рекомендация. Что он тебе наговорил про случившееся, а? Небось про ухаживания за Лизой? Про любовь безответную? А хочешь, я тебе расскажу, как дело было?

Он как ее увидел, так начал вокруг виться, как кот перед сметаной. Она ему раз отказала, другой, а он к такому не привык и только пуще старался. А ей куда из цеха деться? При годовом-то контракте?

В конце концов Кошкин вечерком ее в свой кабинет и вызвал. Откуда знаю? Я заносила ему отчет, смотрю, а у него весь стол пастилой фабричной уставлен, шампанское стоит, коньячок, прянички. Явно не к деловым переговорам благодетель наш готовился. В общем, что там дальше было, Лиза не рассказывала никому, но Кошкин показался только на третий день, когда расцарапанное лицо подзажило. Ну, конечно, с тех пор Кошкин на нее и стал зуб точить. Сперва штрафов вышло за месяц у нее больше, чем заработка. Потом дальше придирки пошли. Жених ее заступаться пытался, так им обоим в результате кредит в лавке закрыли. Но это ладно, мы каморкой скидывались деньгами им на еду, так что жить еще можно было.

И так один месяц, второй, а на третий месяц на складе обнаружилась недостача продукта. Брал-то все знают кто, начальник склада вместе со сторожем. Но все знали, и какое у Кошкина к парню Лизы отношение, так что воры всю вину на ее жениха и сбросили, подложив ему дубликат ключа от склада. А Кошкин это вранье съел и только обрадовался.

Тогда-то Кошкин и вызвал к себе Лизу. Объяснил, в какую сумму встала недостача продукта, рассказал, сколько лет жениху ее светит, если он полицию вызовет. Ну и предложил Лизе прийти вечером и попытаться загладить вину.

Она весь день проплакала. Но пошла к нему. Всю ночь у Кошкина в конторе оконце горело. До самого утра. А как вернулась назад, зареванная, в одежде смятой, так часа не прошло, как Кошкин в рабочие казармы пожаловал. С полицией вместе. И ты бы видел, как он Лизе улыбался, когда ее жениха уводили. В тот день Лиза от всего этого и помешалась. Так и закончилось все.

Зубцову передернуло, и она уставилась на меня.

– А вот теперь, Виктор, скажи-ка мне одно: так кто все же преступник? Я, что против закона пошла? Или Кошкин, что закона не нарушил? Или, может быть, ты, Виктор, преступник, раз такие законы охраняешь?

Зубцова плюнула мне под ноги, вскочила и рывком взяла сумку, кидая туда необходимые в камере вещи. Наверное, ей казалось, что ее лицо остается спокойным и твердым, но я видел, что еще чуть-чуть – и она начнет рыдать.

Я опустил глаза, глядя на выскобленный пол каморки. Я знал, что обязан был соблюсти закон. Как всегда. Я смотрел на доски и плевок. Потому что не мог поднять взгляда. Потому что серые, наполняющиеся слезами глаза Зубцовой напоминали мне о других глазах. Синих и механических.

Соблюсти закон. Так же, как я сделал это однажды.

11101

Ночь горела. Все прожекторы на колокольнях и крышах, все дуговые лампы и фонари в центре Петрополиса, все было включено на полную мощь по случаю Рождества. Дым над городом вспухал золотыми клубами, рвались и рвались салюты, огромные, подсвеченные электричеством дирижабли плыли над площадями, заполненными одетой в праздничные респираторы толпой.

Улицы были заполнены, и в отделение я пришел только к полуночи. Этажи были, конечно, пусты, и лишь за дверью моего кабинета по-прежнему мелодично стучала печатная машинка.

– Виктор, вижу, вас можно поздравить с успешным завершением дела? – Ариадна одной рукой отбивала очередной документ, одновременно с этим читая отчет судебного медика.

Я тяжело, шатаясь от усталости, подошел к столу и протянул Ариадне сверток в золотой бумаге.

– Что это, Виктор?

– Сегодня все-таки праздник. И не надо только говорить что-то в том духе, что я не должен делать подарки механизмам.

– Хорошо, что вы осознаете это сами, Виктор. – Ариадна зашуршала бумагой, в ее руках оказалась маленькая книжечка. – Это стихи?

– Стихи классиков. Я подумал, что тебе будет удобнее понимать людей, если ты познакомишься с тем, что трогает наши души.

Ариадна внимательно перелистнула несколько страниц.

– Мне жаль вас. Людей. Вы, кажется, еще очень не скоро поймете, что язык словарей куда более захватывающий, чем стихотворная манера подачи информации. Но для этого человечеству предстоит еще расти и расти.

– Я почему-то ждал таких слов. Поэтому вот, держи, – я протянул Ариадне высокий стеклянный флакон с блестящей золотыми медалями этикеткой. – Костяное масло экстра-класса. С завода самой Кротовихиной. Ничего лучше для смазки тонких механизмов не найти.

– Право, Виктор, я не ожидала от вас такого, – Ариадна улыбнулась. Свет в ее глазах стал теплее. – Благодарю вас.

Осмотрев подарок, напарница аккуратно поставила флакон на стол и вновь обернулась ко мне.

– Но я же так и не спросила вас о деле. Зубцова уже в камере?

– Ты уже знаешь преступника?

– Да, этим вечером я закончила обработку всей полученной от вас информации и методом исключения поняла, кто преступник. Итак, вы арестовали Зубцову.

Я вздохнул и пересказал ей все, что услышал от нее о Рассветовой.

Механизмы в голове Ариадны напряженно защелкали.

– Виктор, вы сейчас внесли информацию,