– Отнеси их в мою комнату, Лил. – И удаляется в коридор.

Я встаю.

– Ты не против, если я заберу их с собой? – спрашиваю я.

– Чувствуй себя как дома.

Я прижимаю миску к груди.

– Спасибо за хлопья, Патрик.

– Всегда пожалуйста, Лил. – Он подмигивает, а я сжимаю губы, чтобы не улыбнуться, и иду за Кэт в ее комнату.

– Что это было? – Спрашивает Кэт, забравшись на кровать в обуви. Фу.

– Что? – Я сажусь на пол. Я понимаю, что мы должны держать наши встречи в секрете, но я же не виновата, что Пэт оказался дома.

– Сама знаешь, – отвечает Кэт с ухмылкой и качает головой. – Этот убогий опять прогуливает занятия. Неудачник. Понятия не имею, почему ты всегда западала на моего старшего братца. Он учится в общественном колледже Джар Айленда, разве тебе это не претит? Мне – очень!

– Я никогда в жизни не западала на Патрика. И ничего страшного в общественном колледже нет. Он сказал, что очень скоро куда-нибудь переведется. – Итак, оказывается, что Кэт в курсе. Я никогда не говорила, что влюблена в Патрика. Я рассказала только Ренни, и та поклялась, что никому не расскажет. Еще одно предательство.

Кэт фыркает.

– Ах, бедненькая, наивная Лил, он никуда и никогда не уедет. На нем уже два кредита. Он останется на Джар Айленде до конца своей никчемной жизни.

– Как прошла пересдача экзаменов?

– Понятия не имею.

Я стала быстро доедать хлопья, потому что они уже начали раскисать в молоке.

– Когда придет Мэри? – Спрашиваю я, вытирая молоко с подбородка.

– По-моему, она говорила, что собирается чем-то заняться со своей тетей, а потом ей хотелось прогуляться или проехаться на велике.

– Отлично. – Я допиваю сладковатое от хлопьев молоко, ставлю миску на пол, скидываю балетки и забираюсь на кровать к Кэт. Она подвигается.

– А Патрик когда-нибудь обо мне говорил? – Глядя в потолок, спрашиваю я.

Кэт начинает хохотать бьет меня своей подушкой в виде банана. Я тоже хохочу, но потом взрываюсь от возмущения.

– Не могу поверить, Ренни рассказала тебе, что я влюблена в Патрика, ведь она клялась, что никогда этого не сделает. Мамой клялась!

Кэт хихикает.

– Даже если бы она мне ни о чем не рассказала, все равно это было очевидно. Ты вечно придумывала предлоги, для того, чтобы собираться с ночевкой у меня, а не у Ренни!

– Частично это было из-за Шэпа. Мама всегда говорила, что у нее аллергия на шерсть и не разрешала нам завести собаку, как бы мы ее ни упрашивали. Мне кажется, ей просто не хотелось, чтобы собака портила нашу белоснежную мебель. – Я сажусь и кричу:

– Шэп! Шэп, ко мне!

Шэп врывается в комнату, прыгает на кровать и лижет мне лицо. Я крепко прижимаю его к себе и шепчу в ухо:

– Привет, сладкий мальчик.

– Помнишь, каких уродин Пэт приводил домой? – Неожиданно спрашивает меня Кэт. – Они всегда были старше него и курили прямо в доме. Не забыла тот случай?

Конечно, я помню.

В самый разгар моей влюбленности в Патрика мне было 13, а ему – 15 или 16, и девушки, с которыми он общался, казались мне взрослыми женщинами. У них были большие сиськи, они ругались, и он их катал на своем мотоцикле.

Тогда он встречался с девушкой по имени Бэт. Однажды мы с Ренни и Бэт сидели у них в телевизионной комнате, слушали музыку и пытались повторить танец из одного фильма, где люди танцевали на парковке под дождем.

– Лил, нужно вилять бедрами вот так, – инструктировала меня Ренни, показывая движения.

Они с Кэт начали танцевать почти идеально в унисон.

– Расслабься, Лил, – говорила Кэт. – Ты слишком напряжена.

Я неловко повторяла движения, пытаясь попасть в ритм. Именно в этот момент в комнату вошли Патрик с Бэт. Они начали хохотать, и я тут же остановилась. Ренни с Кэт, не обратили на них никакого внимания и продолжали танец, даже когда те уселись на диван и стали смотреть.

У Бэт были темно-рыжие волосы, убранные в хвост. Она нарисовала на глазах стрелки, но при этом не накрасила губы. Вместо платья она умудрилась напялить длинную майку с обрезанными рукавами. Бэт выглядела на 22 года, хотя ей вполне могло быть и 18.

– Ты только погляди на этих шлюшек, – проговорила она хрипло, прикуривая сигарету. У нее был низкий и осипший голос.

Патрик хмыкнул, а я опустила глаза. Сквозь ресницы я начала ее разглядывать. Она закинула ноги на кофейный столик, хотя и была в обуви.

– Пошли наверх, – прошептала я, но Кэт не обратила на меня внимания.

– Это мы шлюшки? – взвилась она. – Ты на себя посмотри. Где твои штаны? Забыла на чьем-то заднем сидении?

Бет по лошадиному заржала и затянулась. У нее это получалось очень сексуально, как в кино.

– Простите, но в этом доме не принято курить, – заявила Ренни, уперев руки в бока.

Патрик вынул сигарету из пачки Бэт.

– Иди, поиграй на улице, девочка. Мы хотим посмотреть телевизор. – И они обменялись смешками.

– Мы сюда первыми пришли, – сказала Ренни.

Патрик кинул на нее угрожающий взгляд, и Кэт сказала: – Хорошо-хорошо. Мы уже уходим. Пошли отсюда, девочки. – В последний момент она выхватила пачку сигарет у Бэт из рук и удрала, а мы за ней. Пробегая мимо входной двери, мы услышали рев Патрика.

Я никогда раньше так не ощущала свой возраст. Как же мне хотелось быть восемнадцатилетней девушкой, а не тринадцатилетним подростком. Мне хотелось, чтобы Патрик смотрел на меня так, как смотрел на нее.

А больше всего на свете я мечтала проехаться за его спиной на мотоцикле. Попробовать, что чувствуешь на большой скорости, когда единственное, что связывает тебя с миром – это он. Если бы я когда-нибудь сказала такое вслух, родители бы отослали меня в монастырь. Они заставили меня пообещать, что я никогда не сяду на мотоцикл Пэта, только с этим условием меня отпускали в дом к Кэт.

Раньше я ни разу не нарушала обещаний, данных родителям, но если бы Патрик предложил мне сейчас прокатиться, я бы даже не раздумывала. Мне так хотелось этой свободы и скорости. Так хотелось почувствовать, что это такое.

Мы едим карамельно-яблочный попкорн и слушаем музыку – любимую группу Кэт – так громко, что у меня болит голова, и не слышим, как входит Мэри. Она вваливается в комнату с раскрасневшимися щеками и выглядит уже гораздо лучше, чем в четверг.

– Мэри! – воплю я.

– Привет-привет! – Она подходит к кровати и уже собирается сесть, но вдруг Шэп скалит зубы и начинает рычать.

Кэт хватает