Я такого не ожидал. Композиция, которую искала Джилл, была явно из новых, но в основе ее лежала та самая мелодия, знакомая мне. Электроорган, в давней версии звучавший фоново, печально, извилисто, теперь сопровождал вокал явно белого парня, певшего об одиночестве. Так музыка сохранилась – ее украли и переделали, оставив призрак изначальной композиции. Я поискал исполнителя, и мои подозрения подтвердились. Его можно описать как «безупречный подонок» – идеальная тень трехдневной щетины, фланелевая рубашка, в которой удобно переживать похмелье.

– Тебя песня бесит, да? – спросила Джилл.

– Ничего.

– «Ничего» – значит, бесит.

– Нет, просто…

– Ты в своем праве. – Джилл улыбнулась. – Хочу еще послушать музыку Марго.

– Кажется, я все тебе уже проиграл. По крайней мере, те файлы, что у меня есть.

– На Озимандии, – поддразнила она.

– Да, на моем жестком диске с дурацким именем.

– Но есть ведь еще компьютер Марго?

– Есть.

– Раз ты говоришь, что он у тебя есть, значит ли, что есть и вся ее музыка?

Так ли?

– Не приходило в голову поискать. В смысле, возможно, да.

– Вместо того чтобы слушать музыку, которую тебе дала Марго, может, мы послушаем ее библиотеку?

– В этом… есть смысл, вообще-то.

– Пойдем.

– Сейчас?

Она уже встала и потянулась к шкафу за пальто.

На такси мы доехали за двадцать минут, и теперь я наблюдал, как Джилл осматривает мою квартиру. Мы встречались уже несколько недель, но она еще ни разу не бывала у меня. По сравнению с ее квартирой, чистой и обставленной с любовью, соответствующей взрослой самостоятельной женщине, моя походила на комнату в студенческом общежитии. Раковина забита посудой, переполненное мусорное ведро – достояние двух соседей, которые так и не разделили обязанности по дому, – и отсутствие мебели или украшений на стенах; впервые я упрекнул себя за это. Джилл воздержалась от осуждения – по крайней мере, не произнесла его вслух. Я быстро утянул ее в спальню, которая представляла собой не меньшую катастрофу, чем общее пространство квартиры, но это был хотя бы мой беспорядок. Грязная одежда валялась на полу, и, что еще постыднее, пустые банки из-под пива выстроились у кровати.

Ноутбук Марго стоял на столе. Джилл села на кровать, пока я загружал компьютер. Я вошел с паролем, записанным на бумажке, все еще прилепленной к экрану. M4v15B34c0n.

– Это пароль Марго?

Джилл схватила ручку со стола и поискала ненужную бумажку. Ее устроил нераскрытый конверт неоплаченного счета. Она нацарапала:

– Это Мэвис Бикон!

– Что за Мэвис Бэкон?

– Нет, Бикон.

– Ладно, и кто это?

– Ну, знаешь, она умеет… такое. – Подбирая слова, Джилл вытянула руки и произвела жест, будто играла на пианино.

– Она пианистка.

– Нет, как же это называется? – Движения Джилл стали более резкими, пока она пыталась вспомнить верное слово. Может, накладывала заклятье?

– Она… ведьма. Мэвис Бикон ведьма.

– Нет, на компьютере. Игра для печатания текста. С машинкой.

– Похоже, «ведьма».

– «Мэвис Бикон учит печатать!» – Джилл вскинула руки в воздух, чтобы отпраздновать победу, момент восторга, понятный только ей.

– Что это значит?

– Это Мэвис Бикон учит печатать.

– Повторяя это имя, ты мне ничего не объяснишь.

Она рассмеялась и мягко шлепнула меня по плечу.

– Мэвис Бикон – это программа, которая учила людей печатать слепым методом, – пояснила Джилл. – Мы пользовались этой прогой на информатике в пятом классе. Вообще-то это игра, в которой нужно преследовать машину, и можно ускориться, если напечатать достаточно слов подряд быстро и без ошибок.

Джилл открыла статью в «Википедии» «Мэвис Бикон учит печатать».

– Боже, так Мэвис Бикон – не реальный человек? – поразилась она.

Не существовало никакой Мэвис Бикон. Это было имя, придуманное для программы. Но у имени имелось лицо реального человека.

Джилл продолжила читать «Википедию». Имя Мэвис выбрали в честь любимой певицы в жанре соул одного из разработчиков, а фамилию Бикон – потому что она казалась подходящей для учительницы: мисс Бикон, которая буквально будет вас направлять.[21]

– Что ж, довольно очевидно, – заметила Джилл.

Я хотел знать больше. Почему Марго выбрала такой пароль?

– Что там дальше? – спросил я.

Владелец программы нашел женщину, которая стала моделью для Мэвис Бикон, она работала в парфюмерном отделе в магазине «Сакс Фифс-Авеню» в Беверли-Хиллз. Родилась на Гаити, ее звали Рене Л’Эсперанс.[22]

– Возможно, это имя еще больше подходит, чем Мэвис Бикон.

Я притянул к себе компьютер.

– А знаешь, она слегка похожа на Марго.

– Правда?

Помимо статьи в «Википедии», о Рене Л’Эсперанс в интернете почти ничего не нашлось. Единственное, что я узнал: хотя она стала лицом «Мэвис Бикон учит печатать», но не получила никаких процентов с продаж программы. Ходили слухи, что она вернулась на Карибы.

– Думаешь, это важно? Что паролем она выбрала «Мэвис Бикон»?

– Многие люди знакомились с компьютером, начиная печатать, – ответила Джилл. – И этот навык олицетворяла Мэвис Бикон. То есть для множества детей именно образ черной женщины стал ассоциироваться с техникой.

– Представь, вот ты растешь, знакомишься с компьютером и ожидаешь, что мир полон других черных женщин, – сказал я. – Но Марго была единственной черной женщиной в обеих компаниях, где я работал. Она часто говорила мне, какое это разочарование.

Я отправился на кухню и вернулся с парой банок пива. Джилл бесцеремонно сгребла пустые пивные банки у постели в мусорку. Я кивнул, надеясь, что она оценит это как смущение и благодарность.

– Думаешь, для этого существуют правила? – спросила Джилл.

– Для чего именно?

– Если у нас есть пароль Марго, это еще не значит, что мы имеем право им пользоваться. – Джилл помолчала, затем задала напрашивающийся вопрос: – Как ты вообще его раздобыл?