Митьку отнесли в комнату, которую он выбрал для своего проживания. Раньше мы с ним на одной кровати спали. Правильно девчонки придумали – в самом деле надо же как-то и свою, частную жизнь налаживать? Свое жизненное пространство иметь.

Раздевать не стали. Положили на кровать и накрыли простыней. Пусть спит. Постояли, глядя на умиротворенное лицо Митьки, а потом… вдруг повернулись друг к другу и начали целоваться.

Я сам не понял, как это случилось, – вот только что стояли бок о бок, и уже наши губы встретились, а тела вжались друг в друга, будто притянутые магнитами. Ее губы были сладкими, упругими, дыхание чистым и свежим – как… у Лены. И я бы мог стоять вот так часы, дни, месяцы… если бы она не отстранилась и слегка растерянно не сказала:

– Что мы творим? Что я творю?

– А что мы творим? – бездумно ответил я, все еще держа Настю за плечи. – Мне кажется, я тебя люблю.

– И я тебя, – просто сказала Настя и вдруг тихо добавила: – А тебя не смущает, что я была… ну… ты понимаешь. С этими уродами, в общем?! Нет, я так-то проследила, они меня не заразили, и я не беременна, но… может, тебе противно со мной?

Я улыбнулся. Мне стоило большого труда не фыркнуть и не захохотать: что она говорит?! Да что она такое говорит?! Как это мне будет противно с НЕЙ?!

– Я хочу, чтобы ты жила со мной, – так же просто и буднично ответил я. – Хочу, чтобы мы жили вместе.

– И я хочу… с тобой, – ответила Настя, глядя мне в глаза. – Только… а как же Лена? С ней как? Она тебя любит. А ты? Ты что-то чувствуешь к ней?

Я замер. Потом высвободился из рук Насти и сел на кровать рядом со спящим Митькой. Настя так и стояла подле меня, опустив руки вдоль бедер и вопросительно глядя мне в лицо.

– Насть, тебе это правда нужно? – начал я осторожно, пытаясь собраться с мыслями и родить свои выводы. – Ты что, не будешь ревновать? Ну вот представь – мы втроем спим в одной постели. И я с Леной… хмм… а ты рядом. Ты все видишь, все слышишь. И как ты к этому отнесешься?

– Во-первых, можно не жить всем вместе, втроем, – пожала плечами Настя. – Например, мы могли бы приходить к тебе по очереди. Ночь со мной, ночь с Леной. Только что это изменит? Лишние хлопоты, не больше того. Ревную ли я? Знаешь, если честно, – нет. Сама не знаю почему. Во мне что-то изменилось после того, что я пережила. Лена тоже стала совсем другой. Она так же точно не ревнует ко мне. Понимаешь… мы с ней как сестры, даже ближе. Как сестры-близнецы. Не знаю, как так получилось, – что-то повернулось у нас в мозгах, да. Но с некоторых пор я хочу то, что хочет она, и наоборот – она хочет того же, что и я. И еще – жить надо здесь и сейчас. Пока есть такая возможность. Завтра этой возможности может и не быть. Ты понимаешь меня? Вот вы поехали в город, и Митьку ранили. А могли бы убить. И тебя могли убить. Слава богу, если он есть, – уберег! Ты так и не ответил – понимаешь, о чем я?

– Понимаю. – Я кивнул, протянул руку и, зацепив Настю за талию, привлек ее к себе. Уткнулся головой ей в живот и замер, вдыхая запах шампуня, мыла, а еще немножко – чистого девичьего пота. Жарко все-таки на улице, это не здесь, в кондиционированном доме. Волей-неволей пропотеешь. Хоть бы еще месячишко продержались электросети. Хотя я в этом очень сомневаюсь – и так уже невероятно долгое время мы пользуемся электроэнергией, она должна была уже давно исчезнуть. Чудо, настоящее чудо!

– Ну, если ты не будешь ревновать, пусть будет и Лена. Как я к ней отношусь? Я ее люблю.

Настя фыркнула, но я продолжил:

– Да, да, почему бы и нет? Не так, как тебя, но люблю. Как хорошую подругу, как боевого товарища, как красивую девчонку, мечту любого парня.

– А я что, не мечта?! – снова фыркнула Настя.

– И ты мечта. Парни вон все глаза сломали, разглядывая ваши с Леной формы и округлости. Вы, кстати, с ней похожи. Только она меньше размером, вот и все.

– И волос совсем нет! – улыбнулась Настя. – Не будешь пугаться, если увидишь, как она пинцетом волосы выдирает? Ты не бойся, она не сумасшедшая. Она очень хорошая! И добрая! И очень умная! Она столько знает, что впору учителем работать, точно! Родим тебе детей! Будет у нас семья!

– А может, еще парочку жен возьмем? – Я игриво подмигнул. – Раз ты такая не ревнивая. А что – одна стирает, другая готовит…

– Ага, ага… Гюльчатай, открой личико! Знаем, слышали! Нет уж. Хватит нас двоих!

Настя недоверчиво помотала головой и, удивленно подняв брови, добавила:

– А ведь и правда – к Ленке не ревную, а если какая другая девка на тебя глаз положит, так я ее просто порву! Вот как так получается? Почему? Ленка-то тоже девчонка!

– Может, потому, что вы с ней прошли через… через то, что прошли? Ты мне рассказывала – она тебя не бросила, когда ты упала. Дралась за тебя и пострадала. А могла ведь убежать – пока эти уроды занимаются с тобой. Скорее всего они бы за ней и не погнались. А ведь не бросила! И ты теперь испытываешь чувство вины и подсознательно хочешь вину загладить. Вот откуда растут ноги у твоей щедрости.

– Психолог хренов! – Настя недоверчиво помотала головой. – А может, ты и прав. Так все и обстоит. Но только разве это что-то меняет?

– Нет, ничего не меняет, – кивнул я. – Ну что, пойдем? Как мне тебя теперь звать? Жена?

– Хм… звучит как-то странно, – созналась Настя. – Подруга, да и все. Хотя можешь звать и женой. Странно все это, правда? Сидит парочка подростков и рассуждает о том, как они будут жить вместе. Времени-то с гибели старого мира прошло всего ничего, а вот поди ж ты – пятнадцатилетние женятся! Охренеть!

– Охренеть, – снова кивнул я. – У нас теперь все, что происходит, – охренительно. Весь мир охренительный! Ладно. Где жить будем? Все вместе, втроем. Ты комнату подобрала?

– А что комната – та, в которой ты и живешь. Вполне нормальная комната. И кровать там… просто аэродром, а не кровать!

– Насть… – Я погладил ей руку. – А ты не думала о том, как это будет? Ну… секс, после того как тебя изнасиловали. У тебя нет никаких…

– Отвращения? – поняла меня Настя. – К тебе – нет. Думала, конечно. Чужие парни, только представить, что они со мной… меня аж трясти начинает. Так неприятно! Так мерзко! И кстати – у Лены то же самое. А вот представлю, что лежу в твоих объятиях, и становится радостно! Ты не чужой, ты свой, понимаешь? Ты защитник, ты… это ты!

Потом мы еще немного посидели – совсем недолго, минут пять. Снова целовались. И теперь я не стеснялся того обстоятельства, что мои штаны спереди оттопырились так, будто заработал гидравлический домкрат. Чего стесняться своей подруги? Своей жены? Вот если бы я возбуждался, глядя на Мишку или на Митьку, – вот это точно было бы ненормально.

Я даже немного потискал Настю, запустив ей руку под рубашку. Грудь у нее была упругой, нежной и, наверное, очень чувствительной – Настя сразу прерывисто задышала и прильнула ко мне еще ближе. Мир пошел прахом, почти все погибли, но что-то осталось неизменным. И это – любовь мужчины и женщины, если можно назвать мужчиной и женщиной пятнадцатилетних подростков.