То, что произошло в канун Нового года, было намного более глубоким, чем страсть и влечение, и таким стремительным, что казалось почти невозможным. Но Тилли не сомневалась. Она полюбила человека, который хотел всего лишь отвлечься и скоротать часы их вынужденного пребывания вдвоем в старинном поместье.

– Хавьер, для нас нет будущего. И никогда не было, – как можно сдержаннее добавила Тилли.

Хавьер следил за каждым ее движением. Может, он догадывался, что она говорит неправду?

– Ты в самом деле думаешь, что я поверю в это? – Он снова шагнул к ней. – После того как я узнал, что ты была девственницей?

Тилли потрясенно смотрела на него, зная, что Хавьер говорит правду. Она отдалась ему, веря, что в его жизни больше никого нет. А он ушел от нее прямо в объятия другой женщины.

– Ты можешь верить во что угодно. Но для нас нет будущего. Ты никогда не хотел продолжения того, что произошло между нами. А теперь, если не возражаешь, я хочу, чтобы ты ушел.

Тилли подошла к входной двери, отчаянно желая, чтобы Хавьер ушел, и тогда она сможет предаться горю и отчаянию. Мужчина, которого она любила, никогда не полюбит ее. Она была для него всего лишь развлечением в холодную зимнюю ночь. Если бы его родственники приехали, как это было запланировано, они бы с Хавьером никогда не оказались в объятиях друг друга.

– Нет, Натали. Я не уйду.

– Ты уйдешь. Прямо сейчас. – Тилли сложила руки на груди, не зная, то ли для того, чтобы защитить свое сердце, или чтобы не броситься к Хавьеру.

– Тилли, я не хочу уходить от тебя, – на итальянском языке сказал Хавьер.

Это прозвучало так романтично, но она знала, что за его словами не стоит ничего серьезного. Он не хотел ее и не любил ее.

– Хавьер, просто уходи. Я не хочу слышать, что ты хочешь мне сказать, не важно на каком языке. – Она отвернулась и отошла к окну, глядя на серую лондонскую улицу.

Хавьер подошел к двери, чувствуя полное опустошение. Он почти открыл ей свое сердце. Не в состоянии думать на английском языке, Хавьер сказал Тилли на итальянском, что не собирается уходить от женщины, которую любит. Но ее неуступчивость сбила его с толку, и он вообще не мог произнести ни слова. Тилли даже отвернулась от него.

Но он не мог уйти, не мог оставить ее. Слова Софии придали ему решительности стоять на своем.

– Натали, я никуда не пойду, пока не скажу то, что хотел. Это касается нас.

Тилли повернулась и посмотрела на него с вызовом.

– Нет никаких «нас». Никогда не было и никогда не будет. Я приехала в тот дом по работе, и мы никогда не должны были делать то, что сделали. Это было неправильно во всех отношениях.

– Твой контракт закончился до наступления полуночи. И что плохого в страсти?

– Ничего.

– Тогда зачем прятаться от нее? Тилли, чего ты боишься?

Хавьер мягко коснулся ее руки, но Тилли отшатнулась и сделала шаг назад. Он терял ее и не мог позволить этому случиться. Хавьер не мог потерять единственную женщину, которую любил.

– Это ты прячешься, а не я, – тихо ответила Тилли.

Хавьер никогда не думал, что признаваться в любви женщине может быть так тяжело. Тилли была права. Он прятался или, скорее, избегал этого вопроса. Ему следовало сказать, что он любит ее, но в таком случае он подвергнет себя риску быть отвергнутым. Может быть, именно поэтому Хавьер не мог признаваться в своих чувствах на английском языке? Потому что знал, что она все поймет?

– Я ни от чего не прячусь.

– Все время, пока мы были в поместье, ты с ненавистью отзывался о рождественской елке и обо всем, что она собой представляла. Если я прячусь от страсти, тогда ты тоже прячешься от чего-то.

– Ты права. Может, мы поговорим об этом за ужином?

– Нет, – решительно ответила Тилли.

– Что ж, поговорим прямо сейчас. Я хочу сказать, что для меня пришло время двигаться дальше, начинать жизнь заново.

– Я согласна с тобой. Ты носишь не только физические раны, но и душевные. Ты потерял друга, но он бы не захотел, чтобы ты загубил свою жизнь.

– Ты права.

– Хавьер, окажись ты на месте Пауло, хотел бы ты, чтобы твоего друга снедало чувство вины до конца его дней?

– То же самое сказала мне София, его вдова. Она не винит меня и говорит, что Пауло разозлился бы, если бы узнал, что я до сих пор казню себя.

– Теперь ты можешь прекратить заниматься самоосуждением.

– Тилли, я неправильно вел себя там, в поместье, но я не хочу тебя терять. Теперь, когда я полюбил тебя.

Он все-таки сказал это. Хавьер дал жизнь чувству, которое жгло его глубоко внутри с того самого момента, когда он впервые увидел Тилли. Комнату наполнила тишина, она была такой громкой, что почти оглушала его.

– Это всего лишь слова, – покачала головой Тилли, вспоминая фотографию из Интернета, где был снят Хавьер под руку с другой женщиной.

Он потянул ее за руку и повернул к себе.

– Тилли, я сказал правду. Я думаю о тебе с момента нашей встречи.

– Но я видела тебя. На вечеринке с твоей самой последней любовницей, – опустила глаза Тилли.

– О чем ты говоришь?

– Я видела фото в Интернете.

– Значит, ты тоже думала обо мне? – несколько удивленно спросил Хавьер.

– Да, то есть нет.

– Натали, прекрати.

– Что именно? – разозлилась Тилли. Ей следовало выпроводить Хавьера немедленно, пока она не выдала своих чувств и не сказала, что любит его. Тилли не могла рисковать быть отверженной еще раз.

– Прекрати прятаться. Не убегай от меня.

– Хавьер, я не прячусь и не убегаю. Я просто хочу быть честной по отношению к себе самой и к тебе. Я не могу быть с тобой так, как ты этого хочешь. Я не желаю быть одной из многих женщин, с которыми ты встречаешься от случая к случаю, когда бываешь в Лондоне.

Хавьер без промедления заключил ее в свои объятия, крепко прижимая к себе.

– Я пытался забыть тебя, загнать в отдаленные уголки памяти. Я понятия не имею, что за девушка рядом со мной на той фотографии, которую ты видела. Да, я был на той вечеринке, но сердцем я находился в том старом доме рядом с тобой, единственной женщиной, которая нужна мне.

Вдруг все стало понятным, и Хавьер увидел, что так сильно беспокоило Тилли. Со времени той страшной аварии у него ни разу не было серьезных отношений. Он встречался с разными женщинами, но никогда дело не доходило до близости, потому что Хавьеру не хотелось выставлять напоказ свое покрытое шрамами тело.

– Я вижу, моя недавно приобретенная репутация оказала влияние на твою точку зрения.

– Да, похоже на то, – ответила она.