Она помолчала, затем ласково, очень по-доброму погладила Сашку по стриженой голове:

— Ладно, так уж и быть. Вводную лекцию можно посвятить и разнице между нечистью и иными. Вот слушай…

Оказалось, что Баба Яга — не нечисть. Таких, как она, существ всего четыре. Она сама, ее супруг — Святогор, Харон и Цербер. Они, собственно говоря, своя, особая форма жизни. Харон и Цербер вообще не идут на контакт ни с людьми, ни с нечистью, у них, как сказал бы Теруо, свой путь. Баба Яга и Святогор раньше контактировали с людьми, но потом, то ли люди им надоели, то ли они — людям, но контакты свелись к минимуму. Святогор — тот вовсе перестал, а Баба Яга нет-нет да и выходила к людям. Что им было надо от нас, я не понял, но то, что мы для них не пища, ни в каком смысле, уяснил точно.

Зато вот к нечисти у Бабы Яги имелся свой счет, причем не малый. То ли мстя за необщительность Бабы Яги с ними, то ли наоборот — за общительность с людьми, нечисть максимально извратила информацию об этом странном создании. Ведьмы специально брали на себя это имя и творили черт-те что: ели детишек, приносили человеческие жертвы, насылали порчу, град, недуги… Вот и осталось от Бабы Яги только «накорми, напои да спать уложи»…

Сперва Ягу это не слишком трогало, но как-то раз, явившись к людям за информацией, она была поражена страхом и ненавистью, которыми ее встретили такие милые еще недавно люди. Ей было недолго разобраться, что же явилось причиной столь радикальной перемены в отношениях, а разобравшись, она решила отомстить. Вызвать Святогора было сложно, но тогда еще возможно, и когда он наконец въехал, как и кто обидел его супругу… В общем, именно тогда кощеи на земле и перевелись. И еще кое-кому перепало по самое, по не могу…

Но больше Святогор в дела людей и нечисти не вмешивается, а Баба Яга иногда преподает нам сложную науку бестиалогию — науку о разной нечисти, какая только водится или водилась на нашей многострадальной земле…

— …Но ты все-таки пойми, мальчик мой, что нечисть как таковая не столь уж и агрессивна, и не столь уж опасна. В сущности, их вина перед родом человеческим состоит только в том, что им хочется жить. А для этого нужно есть. И так уж исторически сложилось, что нечисть ест вас. Я полностью понимаю ваше негодование и вполне оправдываю ваши действия, но…

Сашке вдруг представился мир, где живут только волки и овцы. Овец едят. Едят с удивительным постоянством, день за днем, год за годом. Но однажды овцы восстают против волков. Среди них появляются совсем необычные особи: с длинными рогами — похлеще клинков, с клыками — почище, чем у волков, и они начинают мстить. И вот уже волки превращаются в добычу: их топчут, режут, рвут на части, не разбирая ни старого, ни малого. Но разве волчонок виноват, что он родился волчонком?..

— …И вот еще о чем подумай, малыш. Сколько людей гибнет от рук, лап или клыков нечисти? Поверь — совсем немного. Вы сами убиваете себе подобных куда больше и куда чаще, — лился уютный, обволакивающий голос. — За один только день вашей последней Большой войны гибло людей больше, чем за иной год убивает нечисть…

Теперь Сашке представлялась другая картина: мимо него чередой проходили коровы, свиньи, овцы, куры. И каждая тварь с укором смотрела на него, словно бы спрашивая: «За что ты съел нас? Ведь мы тоже хотели жить…»

— Твои наставники обучают тебя уничтожать нечисть. Они, разумеется, правы, как и все достойные люди. Я хорошо знаю того, кого ты привык звать Тенью, — Якова Александровича Серебрянского. Когда-то мы были с ним очень близки… — Баба Яга мечтательно завела глаза, голос ее стал еще теплее и как-то нежнее. — Он — удивительный человек. Был… А ведь теперь он превратился в какой-то бездушный механизм, в машину для убийства… Кстати, ты знаешь, что начинал он как ликвидатор в ВЧК? На его счету некоторые из очень известных противников большевиков. Но вершиной его карьеры была, безусловно, организация покушения на Троцкого…

Тень убивал людей. Теперь он убивает нечисть. А в чем разница? Да и вообще — не он ли предлагал помощь с тетушкой и дядюшкой?..

— …И еще вот что: многие из тех, кого человек привык называть нечистью, не столь уж и вредны. Вот возьмем, к примеру, кицуне. Да, она может высосать из человека жизненную силу, но ведь может и помочь. И помогали. Не один раз. Наверное, твои преподаватели не рассказывали, что именно кицуне сыграла главную роль в победе рода Минамото над родом Тайра.[19]А сколько было случаев, когда кицуне выходили замуж за людей? Множество… И поверь: кицуне были прекрасными женами и матерями.

Память услужливо развернула перед Сашкой картину из недавнего прошлого. А ведь эта девушка была красива. Очень красива. И он напал на нее первым, а она… Она только защищалась. Но где ей было совладать с мужчиной и волком — матерыми, умелыми убийцами!..

…Сашка бежал по привычному малому кругу, механически отражая попытки Тени атаковать. А мысли его бродили далеко, снова и снова возвращаясь к тому, что рассказала Баба Яга…

— …Спишь ты, что ли? — поинтересовался Тень, в четвертый раз сбивая паренька с ног.

— Я?.. Нет…

— Так. — Тень неожиданно остановился и, развернув Сашку к себе, заглянул ему в глаза. — Выкладывай, что у тебя стряслось? Ну?!

Спотыкаясь и путаясь в словах, Сашка рассказал ему о лекции и лекторше. Тень задумчиво пожевал губами:

— М-да уж… Нет, б… это же надо?!!

Сашка вздрогнул, осознав, что Тень впервые на его памяти проявляет сильные эмоции, да еще и в нецензурной форме. А наставник все заводился и заводился:

— Это кто же у нас такой умник выискался, такой засранец мозговитый, чтобы парня в шестнадцать лет без подготовки да с ЭТОЙ свести, а? Это кому ж шлея под хвост забилась, чтобы подобные фортели?!!

Он вдруг резко развернулся к Сашке:

— Чего стоишь? Марш на стрельбище и работать!

С этими словами Тень не убежал, не умчался, а словно растворился в воздухе. Сашка почесал в затылке и побежал на стрельбище, пытаясь понять, что это случилось с его обычно бесстрастным наставником?..

— …Так я слушаю тебя, сучара бацилльная. Кто приказал свести курсанта Буку с этой Ягой?

Тень склонился над окровавленным куском мяса, в котором трудно было угадать человека, если бы при звуках шипящего, хрипловатого голоса он не застонал и не попытался в ужасе отползти.

— Говори, тварь!

Глухой шлепок, словно кто-то ударил сырым бифштексом по кухонному столу…

— …Я ничего не знаю. Никто ничего не приказывал… НЕ-Е-Е-ЕТ!..

— …Послушай меня, придурок. Я колол и не таких бобров. Эсэсманы были не тебе чета. Да и ребятишки Шкуро — тоже. Говори, пока ты еще можешь мне понадобиться живым…