Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну… он… она же… Вервольф питается человечиной. Всегда. Кицуне — не обязательно. Ей больше нужна эмоциональная подпитка.
— Ага. Значит, изъятие у человека или группы людей жизненной силы менее опасно, чем убийство? Одного человека, заметим…
Сашка поправил лямки пулемета и попытался перераспределить вес по спине.
— Нет, просто если появилась кицуне и ее вычислили на ранней стадии, то люди могут и не умереть. Потом придется лечить, но, скорее всего, живы останутся. А ликантропа мы обнаружим только после первой жертвы. Иногда, конечно, обходится и без жертв, но это только по случайности…
Некоторое время они бежали молча: Тень переваривал услышанное. Наконец он хлопнул в ладоши, остановился и сказал:
— Так, Бука, привал. А то у тебя на бегу мозги не работают. Одновременно думать и жевать жвачку для тебя еще доступно, а вот что-то более сложное…
Он не договорил, махнул рукой. Сашка восстановил дыхание и сел, пристроив пулемет себе под бок.
— Курсант Бука!
Сашка вскочил, словно ошпаренный.
— Первичные признаки появления терриантропа в наблюдаемом районе?
— Первое: общая угнетенность населения. Пониженная жизненная активность, болезненность. Обычно полное прекращение половой жизни. Второе: неадекватные реакции на внешние раздражители. Подозрительность. Третье: необъяснимые вспышки болезней, переходящих в эпидемии местного масштаба. Наиболее подвержены дети…
— Стоп! Достаточно. — Тень покачался с носка на пятку и обратно, помолчал. Давал время на раздумье…
— Я понял, Тень. Эти признаки никого не испугают, во-первых, а во-вторых, они чрезмерно размыты. Это может быть кто угодно, не обязательно терриантроп…
Тень еще помолчал. Затем спокойно поинтересовался:
— Чего сидим, кого ждем? — и рванулся с места, сразу набирая темп…
…Я аккуратно отодвинул ветку, прислушался. Нет, все тихо. Откуда-то спереди прилетело сообщение Аякса:
«Я его не чую. А ты?»
Я тоже его не ощущал и осторожно двинулся вперед, тщательно сканируя местность. Еще бы знать, кого именно из нечисти подсунули нам «добрые» экзаменаторы? И уж совсем было бы здорово знать — сколько?..
А если попробовать поиграть за экзаменаторов? Вот кого бы я подставил в окруженном серебром лесу для проверки пары из хорошо обученного волка и… ну… кое-что знающего парня?..
Любую экзотическую нечисть из Центральной Африки или Южной Америки просто не рассматриваем. Нечего делать в средней полосе Сибири обитателям жарких и влажных джунглей. Они здесь будут вялые, слабые, да еще и напуганные незнакомой обстановкой…
Цмока-сосуна или кикимору тоже отметаем сразу. Во-первых, они не слишком-то и опасны, хотя, конечно, ядовитее цмока мало сыщется нечисти, но уж больно он медлителен. Кикимора мелковата и не то что паре — одному-то бойцу, неважно кому, — волку или человеку — только-только на один удар. Разве что много кикимор подсунуть, но тогда бы они тут так верещали-ссорились, что их за километр было бы слышно…
Никакого ликантропа — хоть волкодлака, хоть вервольфа, хоть какой экзотики — тут тоже быть не должно. Аякс почуял бы любого — не обонянием, а чем-то запредельным, непонятным двуногим. Несколько раз я пытался узнать у хвостатого напарника-друга, как именно волки чувствуют волчьих оборотней, но Аякс не мог, не умел растолковать. Вершиной объяснений волка Чистой Крови была странная мысль-образ «я чувствую, как он думает», после которой Аякс перестал отвечать и лишь виновато бил себя по бокам пушистым хвостом…
Но объяснимо это или нет — засечку на волка-оборотня Аякс давал с уверенностью за добрые полдесятка километров. Значит, их здесь нет…
Криксу, уводня, болотника тоже не дадут. Крикс — мелкий зверек из нечистой породы — слишком слаб даже не для того, чтобы справиться с нашей парой, а просто для того, чтобы доставить нам хоть сколько-нибудь серьезные проблемы. Болотников не может быть по одной, но весьма серьезной причине — болота-то нет! Без болота он не опасен даже для простого человека, не то что…
Уводень опасен, но зона действий ограничена, так что ни заморочить, ни завести черт-те куда ему не светит. А стало быть, и не подставят его — сильную и редкую нечисть — на смерть под дурную атаку.
Вампира, тем более высшего, подсунуть тоже вряд ли могли. Для начала — редкость это, причем редкость большая. Второе: упырь-кровосос в лесу, конечно, тоже опасен, но не так сильно, как в городе или хотя бы в поселке. И третье по счету, но не по значимости: сила упыря прямо пропорциональна расстоянию до ближайшего кладбища. А поблизости могильников не имеется. Если здесь кто-то и погибал или умирал своей смертью (в это, правда, верится с трудом), то его либо кремировали, а прах развеивали, либо, что намного вернее, тело увозили отсюда за тридевять земель на серьезную научную экспертизу. Так что опасен для пары может быть только высший вампир, а таких на потеху паре начинашек точно не отдают…
Ну и кто у нас остается? Кицуне?..
…«Лисой не пахнет?» — спросил человек.
«Лисо-ой? — протянул волк задумчиво. — Лисой, лисой… Есть лиса! А что? Возможно».
Не тратя времени, волк беззвучно двинулся вперед. Сашка, сохраняя дистанцию, бесшумно заскользил следом и скоро догнал Аякса. Волк сидел у зарослей можжевельника и смотрел в сторону На появление напарника он никак не отреагировал, лишь сообщил, не отвлекаясь:
«Там».
«Далеко?»
«Нет. — Волк не умел измерять расстояние в привычных человеку единицах. — Пошли?»
Словно легкие тени, они двинулись туда, куда показал Аякс. Сучок не треснул, ветка не шелохнулась — они словно текли по лесу, как ручеек по своему руслу Разговаривать они тоже прекратили: нечисть не слышит речь Чистых Кровей, но почувствует их приближение быстрее…
Оба охотника замерли так, словно увидели Горгону Медузу, и мгновенно окаменели. Слабый ветерок донес до них мелодичные звуки:
Ними о х'оттэ окэнакутэ
Тоцудзэн но киссу, то: тоцу навакарэ…
Юмэ но нака дэ, канодзе ни фурэта,
Како то намида то кокухаку то…[17]
Девичий голосок, нежный, как солнце весной, напевал странную песню на языке, которого не должно было быть в здешних местах. Сашка сделал Аяксу знак ждать и легко-легко, словно был не из плоти и крови, а из птичьего пуха, шагнул вперед. Еще, еще, еще…
Когда увижу я тебя, Любимый мой, желанный мой,
Я подарю тебе себя
И стану я твоей рабой… —