издевается над шедевром. Придется перетерпеть. Из соображений безопасности он не может жить один, поэтому вынужден переехать в свой старый дом к бывшей супруге, с которой давно разъехался. Придется перетерпеть. Кончик носа с каждой секундой чешется все сильнее, но если он потрется носом о край стола, стену или одеяло, то рискует сорвать наклейку для головной мыши и остаться без возможности пользоваться компьютером, если только не тыкать опять ручкой по клавишам до прихода следующего помощника. Придется перетерпеть.

Ричард опять усаживается в кресло и устремляет взгляд в окно, рассеянно слушая звуки пианино, доносящиеся через приотворенную дверь. Когда впереди слишком много нераспланированного времени, его мысли обычно забредают в царство «почему», не имеющих ответов. Почему он заболел БАС? Почему именно он? Ричард носится взад-вперед по знакомым улицам этих часто используемых нейронных сетей в своем мозге, стучась в двери и нажимая на звонки, но не в припадке жалости к себе, а скорее в приступе научного интереса. Поиски эти всегда бесплодны.

В десяти процентах случаев развитие БАС провоцирует исключительно генная мутация. Если у него наследственная форма БАС, то болен кто-то из родителей. Его отец, насколько известно, жив-здоров и вполне может дожить до ста лет. Мать умерла от рака шейки матки в сорок пять лет, так что у нее, надо полагать, могло быть изменение в гене и, следовательно, был риск заболеть БАС, если бы она прожила дольше. Но Ричард отбросил эту вероятность в считаные секунды после того, как впервые задумался о ней, узнав о своем диагнозе. Во-первых, слишком уж маловероятно и жестоко, что матери пришлось бы столкнуться не только с карциномой, но еще и с БАС. Во-вторых, и это более убедительный довод, родители его матери, бабушка и дедушка, умерли на девятом десятке. И оба, если память ему не изменяет, от инсульта. Никакого БАС. Так что свой БАС он получил не от матери.

От пяти до десяти процентов заболевших БАС страдают его семейной формой, которую вызывает сочетание генетических мутаций. Эти люди становятся жертвой преступного сговора своей ДНК. Без генетического скрининга определить именно наследственную форму БАС можно при наличии этого заболевания у двух кровных родственников. В семье Ричарда ни с одной ни с другой стороны БАС никто не болел. Он единственное червивое яблоко, гниющее на засыхающей семейной ветви. Так что у него не семейная форма БАС. Это единственное ободряющее открытие в серии его «почему» про БАС, так как это значит: Грейс в безопасности, жуткое чудовище не нападет на нее. Во всяком случае, она в такой же безопасности, как и все остальные.

Его форма БАС называется спорадической и обусловлена причинами иными, нежели унаследованный дефект ДНК, или дополняющими его. Должно быть, он подвергся вредному воздействию или занимался чем-то опасным, чтобы заработать такое заболевание. Но чем? Почему это случилось именно с ним? Он не бывший военный и никогда не курил. Оба этих фактора в силу причин, которых никто не понимает, повышают риск заболеть БАС. Может, он получил отравление свинцом, ртутью или облучился? Или у него недиагностированная болезнь Лайма? Могла ли она спровоцировать развитие БАС?

Вероятно, сказался сидячий образ жизни? Вдруг слишком долгое просиживание за роялем вызывает БАС? Он представляет себе наклейку с предупреждением на всех выпускаемых в будущем «Стейнвеях»: НЕВРОЛОГИ ПРЕДУПРЕЖДАЮТ: ИГРА НА РОЯЛЕ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ К БАС. Ну нет, конечно.

Его детство и юность пришлись на семидесятые и восьмидесятые, когда бешеной популярностью пользовались полуфабрикаты. Может, его БАС вызван потреблением излишнего количества химических консервантов, добавок или сахарина. Может, все дело в недостаточном питании, нехватке каких-нибудь необходимых витаминов в критическом возрасте. К примеру, 1977 год он прожил почти исключительно на болонской колбасе, чипсах «Доритос» и напитках «Танг» из порошкообразной смеси. Из-за этого у него БАС? Он выпил слишком много порошковых соков? Съел слишком много замороженных стейков, бисквитных батончиков и тарелок с сухими завтраками?

Существует ли вероятность, что БАС провоцируется какой-нибудь венерической болезнью, еще не выявленным вирусом? Бывает ли БАС у девственников?

Кто вообще им болеет? Судя по тому, что он наблюдал в клинике, ответ — кто угодно. Он видел двадцатипятилетнюю студентку-медика, шестидесятипятилетнего «морского котика» в отставке, социального работника, художника, архитектора, триатлониста, предпринимателя, мужчин и женщин, черных, евреев, японцев, латиноамериканцев. Эта зараза политически корректна до предела. Никаких тебе предубеждений, аллергий или фетишей. БАС — убийца, обеспечивающий равенство возможностей.

Почему БАС развился у сорокапятилетнего концертирующего пианиста? А почему нет? Он так и слышит голос матери: «Не отвечай вопросом на вопрос». Но это единственный ответ, который он смог найти.

Только когда в гостиной смолкают звуки пианино, он понимает, что стискивал зубы. Боже, как только Карина это выносит? Музыка звучит снова, но на этот раз в исполнении Карины, которая демонстрирует, как в действительности должно звучать это произведение, что можно сделать с теми же самыми нотами. Ее исполнение прекрасно, оно окутывает его раздраженные нервы мягким одеялом. Ричард встает и подходит к двери, чтобы лучше слышать.

Почему Карина забросила фортепиано? Эти получасовые занятия для детей после уроков не в счет. Почему отказалась от карьеры пианистки? Он притворяется, что не знает, — как часто делает, заигрывая с этим конкретным «почему». В отличие от «почему» про БАС, на это «почему» имеется по крайней мере один доказуемый ответ. Однако его доказательство Ричард никогда не признавал вслух.

В пору студенчества Карина бесспорно превосходила его и талантом, и мастерством и могла бы так и оставаться лучшим исполнителем, чем он, построить карьеру не хуже, а то и лучше, чем была у него, но она бросила классическое фортепиано ради импровизационного джаза. Для Ричарда это было душераздирающим, даже отвратительным зрелищем — смотреть, как ниспосланный свыше талант используется неправильно, не ценится по достоинству, растрачивается впустую. Он, безусловно, более чем предубежден, но, по нему, Моцарт, Бах и Шопен — боги, а их сонаты, фантазии, этюды и концерты — шедевры, неподвластные времени, и каждая нота в них божественно прекрасна. Чтобы исполнять их на мировой сцене, необходимы образование, талант, страсть, техническая точность и бесчисленные часы усердной практики. Мало кто на земле способен на это. Карина — одна из этих немногих. Джаз же он находит небрежным, невнятным, неприятным на слух, такую музыку играют по большей части выступающие в кабаках невежественные дилетанты, и Ричард никогда не понимал, почему джаз так трогает душу Карины.

Даже если отбросить его снобистское, спору нет, пристрастие к классической музыке, самозабвенная увлеченность Карины джазом не могла привести ни к чему хорошему,