с тщательно прикрепленной к ней ремешками, но недостаточно длинной дощечкой, осталась неподвижной.

Орк злорадно ухмыльнулся:

— Вытолкать сюда этот медвежий корм!

— Нет! — усталые глаза Лаэллета гневно вспыхнули.

— Ты тут больше не командуешь, изморок. С бесполезным рабом возиться не станем.

— Вздор, — жестко сказал Лаэллет. — Вы еще не достигнете степей, как он сможет ходить. Мне знакомы такие травмы.

Голос командира зазвучал неожиданно сильно и властно, и сам он будто стал сильнее и ярче, выпрямившись, засветился белым сиянием в душной полутьме повозки. Какое-то время орк посверлил пленников тяжелым подозрительным взглядом, а потом задернул полог.

Словно прочитав мысли Наля, Лаэллет помог ему сесть, опираясь спиной на какой-то тюк.

— Всем отдыхать! — весело проговорил он. — Мы славно потрудились, и я счастлив командовать столь доблестным отрядом. Кто бы мог подумать, что нас повезут в карете, как почетных гостей!.. Статусу нужно соответствовать. — Метнув задорный взгляд из-под ресниц, он хлопнул в ладоши: — Ральгар, ты практически готовый командир.

Ральгар благодарно улыбнулся — он был помощником Лаэллета и его хорошим другом — но в глазах его тут же вспыхнул страх и острая, отчаянная боль предчувствия. Лаэллет воодушевленно продолжал:

— Келор, ты сильнее, чем думаешь, и мужественно перенес сложный путь. Все будет хорошо. Тирнальд, Глендин, без вашей самоотверженности мы потеряли бы наших товарищей, что сейчас идут на поправку. Веринн, смелость твоя достойна восхищения. Нальдерон, ты еще так юн, но во владении любым оружием едва ли найдешь себе в Королевствах много равных…

Наль видел эти приободренные добрым словом командира лица, усталые, покрытые синяками и ссадинами, осунувшиеся. Оставшаяся одежда изорвана на каждом — раненым нужны любые бинты. Все с ног до головы в засохшей крови — воду берегли лишь на самые серьезные нужды. Воины отзывались Лаэллету нестройным благодарным хором. Тот замолк и, словно как-то утомившись, прислонился спиной к соседнему с Налем тюку, выходя из рассеянного света щелей в крыше. Ресницы его опустились, губы бессильно приоткрылись, в углах рта пролегли складки.

«А ведь это не так», — пронзила Наля ужасная догадка. Он был столь потрясен, что не заметил, как произнес это вслух.

— Что не так, Нальдерон?

— Я совсем не доблестный воин, как говорят… Я не смог устоять против врага, совершил ошибку. Разве помогло мое мастерство нам и тем… что остались в горах? А ведь я желал стать командиром… Я не понимаю…

Лаэллет медленно повернулся к нему. Складки в углах рта разгладились; он провел рукой по лицу и слабо улыбнулся.

— Не казни себя. Против троллей не зря стремились выводить драконов. Нас же слишком мало, и мы сделали все, что было в наших силах. В горах могло остаться гораздо больше, понимаешь? Я видел на своем веку тысячи воинов. Ты очень хорош, но некоторые вещи приходят только с опытом.

Наль хотел сказать ему что-то еще, но мысль работала плохо. Мучала жажда. Потянувшись за своей флягой, он понял, что та едва ли осушена на треть.

— Командир Лаэллет… — прошептал Наль, похолодев. Ему казалось, произошло непоправимое, хотя он и не мог еще понять причину. Что-то обожгло глаза под веками. — Зачем вы отдали мне свою воду?..

— Я выпил достаточно.

— Возьмите еще.

— Благодарю. Я не испытываю особой жажды.

Наль собирался горячо возразить, но в этот миг снаружи донесся шум. Все вскинулись, напряженно прислушиваясь. Орки готовились к ночлегу. Их голоса стали громче и веселее, лязгал металл, глухо стукал топор в разбиваемом лагере. Лаэллет откинул голову назад и закрыл глаза.

Ральгар тихо окликнул его.

— Да? — тот ответил не сразу.

— Стае необходим вожак.

— Без стаи вожак — ничто.

— Стая без вожака…

— Выбирает другого! — резко перебил Лаэллет. Он открыл глаза и добавил уже мягче: — Разговоры потом. Пора спать. Всем потребуется много сил.

Судя по виднеющемуся в щелях крыши небу, настала глубокая ночь, когда полог, закрывающий выход из повозки, вновь откинули, и заглянувший внутрь надсмотрщик рявкнул:

— Изморков главарь сюда!

Среди пленных поднялся тревожный гул. Лаэллет быстро повернулся к Налю:

— Береги плечо, сколько возможно. Ты почти выздоровел.

Расширенные, испуганные глаза юного эльфа мелькнули перед ним. Не зная, как выразить благодарность, Наль поймал и поцеловал его руку, как отцу, отценачальнику, представителю короля. Лязг цепей и новый окрик — Лаэллет уже склонился над другим больным, третьим, осторожно, чтобы никого не задеть, пробираясь к выходу. Подобно Налю, Келор поцеловал ему руку, не в силах выговорить ни слова. Ральгар привстал и стиснул друга в объятиях. Лаэллет вздрогнул — надсмотрщик раздраженно ткнул его палкой в позвоночник. Лязгнуло железо, цепь разомкнутых кандалов упала на пол. Немного неловко на затекших ногах эльф спрыгнул с повозки, и полог закрылся.

В повозке воцарилась подавленная тишина.

Отстраненно, словно во сне, Наль озирался вокруг. Каждый прикован за ногу цепью к железным кольцам в полу. Келор кусает губы, запрокинув голову. Ральгар скорчился на своем месте, пряча лицо. Ночь тянулась, словно утро никак не решалось наступать, но задремать смогли лишь самые слабые.

Утром полог был снова отдернут, на этот раз целиком, и сразу несколько орков, помогая себе палками, выгнали всех наружу. Келор, зеленея от боли, подобрался к краю и спустил ноги вниз. Его боялись поддержать, чтобы не выделять его увечья. Длина цепей позволяла встать на землю. Эльфы моргали, стараясь скорее привыкнуть к свету.

Шатры орков возвышались впереди справа, а прямо через тропинку напротив повозки скала обрывалась. Здесь хорошо просматривались окрестности с запада, из глубины гор, откуда могли появиться дозоры Лаэльдрина, а далее по ходу повозки обрывы открывались по обе стороны дороги, позволяя заметить любое передвижение внизу.

От шатров показался Бурут, главарь в зубчатом воротнике, с нашитыми на плечах шипами из верхушек бычьих рогов и связкой птичьих черепов на шее. Но не его внезапное появление потрясло пленных. На веревке за собой Бурут вел Лаэллета. Эльфы не смогли сдержать горестных возгласов, увидев своего командира разутым, раздетым до пояса, со следами свежих истязаний и побоев на теле. Ему остригли волосы, и без платинового ореола вокруг головы, без единой краски в лице живыми оставались лишь огромные голубые глаза. Губы Лаэллета слегка шевелились, словно он беззвучно что-то говорил. Главарь раздраженно морщился: пришлось попортить превосходный товар. Тот оказался слишком несговорчивым, и за всю ночь так и не раскрыл маршрутов и численности других дозорных отрядов в окрестностях.

Орки знали, что дозоры Лаэльдрина должны сообщаться с исналорскими на смежной границе. Командиры всегда обменивались ключевыми наблюдениями, согласовывали дальнейшие передвижения. Знали орки и порядок эльфов — рядовых воинов во все детали не посвящают. Тайна тем