— Должны дать вам! — передразнил Карл Мехлер, заряжающий Ягера.

Заряжающие от природы наделены пессимистическим взглядом на мир; когда танк движется, они почти ничего не видят и не понимают. Их место — на дне башни, они выполняют то, что прикажет наводчик и командир. Если вы заряжающий, вы никогда не знаете, что происходит вокруг, пока снаряд не попадет в вашу машину. Секунду назад вы еще живы и здоровы, а в следующую разорваны на дымящиеся куски.

Мехлер продолжил:

— А каковы они в деле?

Фриц и Иоахим посмотрели друг на друга. Фриц сказал:

— Их не отправили бы в фронтовые части, если бы считали, что они не будут действовать так, как обещано, согласны?

— Никто никогда ничего не знает, — сумрачно сказал Мехлер. — Какой-нибудь бедный сопляк все равно должен стать подопытным кроликом. На этот раз мы вытянули короткую соломинку.

— Хватит, Карл, — сказал Ягер.

Упрек был мягким, но заряжающий умолк. Ягер повернулся к подвозчикам снарядов.

— А обычных бронебойных вы не привезли, на случай, если эти окажутся не такими прекрасными, какими их считают ребята на полигонах?

— Ох, нет, герр полковник, — ответил Иоахим. — Что подвезли на поезде, то мы и доставили.

Ропот в толпе танкистов не был похож на мятежный, но и радости в нем тоже не прозвучало.

— Ладно, у нас осталось по несколько снарядов прежнего образца. Мы хоть знаем, на что они годятся и с чем не справляются. Скажите мне только одну вещь, прямо сейчас, вы, двое! Может новый снаряд пробить лобовую броню танка ящеров?

Оба подвозчика печально покачали головами.

— Этого я и боялся, — ответил Ягер. — Дело обстоит так: каждая машина ящеров, которую нам удается подбить, обходится нам примерно в шесть — десять танков. Было бы еще хуже, если бы наши экипажи не превосходили ящеров в умении. Но мы потеряли так много ветеранов, что это наше преимущество постепенно уходит. Это положение могло бы изменить орудие, которое позволило бы нам встречаться с ними лицом к лицу.

— Круче всего изменили бы положение бомбы, которые они сбросили на Бреслау и Рим, — вклинился в разговор Гюнтер Грилльпарцер. — И я знаю, где ее надо взорвать.

— Где же? — спросил Ягер с любопытством. До сих пор его наводчик не проявлял интереса к стратегии.

— Лодзь! — быстро ответил Грилльпарцер. — Прямо в центр города. Взорвет всех ящеров и всех собравшихся там жидов, вот так вот!

На руках у него были перчатки, поэтому, вместо того чтобы щелкнуть пальцами, он просто плюнул в снег.

— Не возражал бы избавиться от ящеров, — согласился Ягер. — А евреи… — Он пожал плечами. — Анелевич сказал, что он не позволит ящерам провести контрнаступление из города, и он добился этого. За это он заслуживает доверия, если уж интересно мое мнение.

— Да, герр полковник.

Круглое мясистое лицо наводчика стало печальным. Впрочем, на лице Грилльпарцера большую часть времени сохранялось печальное выражение. Он знал, что с командиром полка лучше не спорить, но думать о евреях с теплотой и добротой был не способен.

Ягер посмотрел на остальных танкистов. Никто не возразил ему, не высказался против, но никто и не сказал доброго слова о евреях в лодзинском гетто. Это обеспокоило Ягера. Он не испытывал симпатии к евреям, но его охватил ужас, когда он узнал, что немецкие войска делали с ними в захваченных рейхом областях. Он не хотел знать об этом, но, столкнувшись с подобными фактами, не стал делать вид, что слеп. Большинство германских офицеров, к его стыду, никаких угрызений совести не испытывали.

Правда, именно сейчас ему не было нужды думать об этом.

— Разделим, что нам привезли, — сказал он своим людям. — Если получим дохлую свинью, будете есть свиные котлеты.

— Это барахло способно всех нас превратить в дохлых свиней, — проворчал Карл Мехлер, тяжело дыша.

Тем не менее он получил свою долю новых снарядов и уложил их в зарядные ящики «пантеры».

— Они ненормальные какие-то, — проговорил он, вылезая из танка. — Выглядят странно. Раньше ничего такого у нас не было.

— Разведка сообщает, что одна из причин, которая приводит ящеров в бешенство, состоит в том, что мы продолжаем получать новые изобретения, — сказал Ягер. — Сами ящеры не изменяются — или изменяются незначительно. Вы хотите быть такими, как они?

— Конечно, нет, сэр, но я не хочу изменений к худшему, — сказал Мехлер. — Эти штуки выглядят, как сосиски, торчащие из булки, будто какой-то инженер решил пошутить над нами.

— Внешний вид ни при чем, — ответил Ягер. — Если эти новые снаряды не будут действовать так, как ожидается, то чьи-то головы полетят с плеч. Правда, испытывать их придется нам.

— Если эти новые снаряды не будут действовать, как ожидается, то покатятся наши головы, — сказал Карл Мехлер. — Может быть, потом покатятся и еще чьи-то, но мы этого уже не увидим.

Мехлер был прав, и Ягер мог только бросить ему укоризненный взгляд. Пожав плечами, заряжающий забрался в башню. Через мгновение за ним последовал Грилльпарцер. Ягер тоже забрался в танк и откинул люк башни, чтобы стоя наблюдать за окрестностями. Водитель Иоганнес Дрюккер и второй наводчик Бернхард Штейнфелъдт заняли свои места в передней части боевого отделения «пантеры».

Заработал мощный бензиновый двигатель Майбаха. Из выхлопной трубы повалил вонючий дым. Все собравшиеся на поляне «пантеры», «тигры» и Pz-IV ожили. Ягер подумал: словно множество динозавров вздохнули в холодное зимнее утро.

Дрюккер поерзал «пантерой» вперед и назад, включая по очереди первую передачу и задний ход, чтобы разломать лед, который намерз за ночь между катками в параллельных рядах. Проблема со льдом была единственным недостатком подвески, которая обеспечивала плавный ход даже на неровной местности. Временами даже этот прием с ерзаньем не мог освободить катки. Тогда приходилось разводить костер и расплавлять лед, только после этого можно было сдвинуться с места. Вражеская атака в такие моменты была смертельно опасной[5].

Но сегодня немцы были охотниками, а не дичью — по крайней мере, в данное время. Танки выползли с поляны. Их сопровождали несколько самоходных установок и пара колесно-гусеничных транспортеров с пехотинцами. Некоторые пехотинцы были вооружены ручными противотанковыми ракетами — еще одна идея, позаимствованная у ящеров. Ягер подумал, не следует ли обратить на них внимание своего экипажа, но потом решил не беспокоить ребят. Они и так прекрасно делали свое дело.