Против поляков, против французов, против русских танки вермахта всегда шли впереди пехоты, пробивая огромные дыры в обороне противника. Поступи так в поединке с ящером — и твоя голова наверняка покатится под гусеницы. Единственная тактика, которая время от времени позволяла оттеснить их, — комбинированные операции с применением разных родов оружия. Но даже в этом случае земляне нуждались в большом численном преимуществе.

Следов противника пока не наблюдалось. Ягер вспоминал, сколько раз ему повезло. Слава богу, он сумел подбить танк ящеров из пятидесятимиллиметрового орудия Pz-III еще тогда, когда ящеры только спустились на Землю, и если это не удача, значит, удачи на свете не существует. С тех пор прошло почти два года, он все еще жив и все еще не изувечен. Немногим так повезло в жизни.

По мере продвижения вперед лес редел. Ягер обратился по радио ко всем машинам:

— Остановимся на опушке леса, чтобы осмотреться.

Вырвись сразу на открытый простор — и получишь бойню.

Пехотинцы в зимних белых маскхалатах соскочили со своих транспортеров и как призраки двинулись по покрытому снегом полю. У двоих за спинами были пусковые ракетные установки, также окрашенные в белый цвет, остальные были вооружены автоматами МП-40. Ягер слышал, что Гуго Шмайссер не участвовал в разработке этого оружия, но тем не менее автомат этот назывался «шмайссер».

Из-за амбара застрочил пулемет, взбивая фонтанчики снега. Солдаты вермахта на открытой местности залегли. Танки выпустили по амбару два разрывных снаряда, чтобы выгнать ящеров. Не прошло и десяти секунд, как один из этих танков загорелся, пламя и дым вырывались из люков, плясали над башней.

У Ягера пересохло во рту.

— Танк ящеров! — закричал он в микрофон рации.

Все и так уже все поняли, но он должен был сказать это.

— Бронебойный, — приказал Гюнтер Грилльпарцер Карлу Мехлеру. — Дай мне новый снаряд — посмотрим, на что они способны.

— Если они вообще на что-нибудь способны, — мрачно сказал Мехлер, но вложил снаряд с алюминиевой рубашкой в ствол длинной семидесятимиллиметровой пушки «пантеры».

Грилльпарцер со звоном закрыл затвор.

— Дальность? — спросил Ягер.

— Далеко, — ответил наводчик. — Больше пятнадцати сотен метров.

Ягер хмыкнул. Впереди он не видел подходящих мест для укрытия танков, но это не означало, что их нет вообще. Даже если танк противника один, то ударить по нему с флангов скорее всего означало, что машины Ягера будут подбиты одна за другой. Башни у танков ящеров имели силовой привод, предмет зависти Ягера.

С другой стороны, прятаться бессмысленно. Даже если он натолкнулся на последнюю машину из арьергарда ящеров, она может вызвать на его голову огонь артиллерии или даже атаку вертолета, а то и двух. Вертолеты ящеров с их ракетами были сильнейшим противотанковым орудием, а с пехотой разделывались, как с семечками.

Амбар загорелся — единственный результат попадания разрывных снарядов, выпущенных немцами. Это дало им передышку: дым скроет танки от глаз ящеров, по крайней мере пока они меняют позицию. Нет, из всех возможных вариантов зайти во фланг танку ящеров — в конце концов лучше, чем оставаться на месте.

Он взял правее амбара и приказал «тигру» повернуть налево, а Pz-IV, идущему справа, велел двигаться прямо. И обратился к водителю своей машины:

— Давай, Ганс! Пора отрабатывать наше жалование. Вперед!

— Яволь!

Иоганнес Дрюккер вывел машину на открытое пространство. Pz-IV выстрелил в танк ящеров. Его орудие было немногим хуже, чем пушка «пантеры», но на дальних дистанциях все же серьезно уступало ей.

Снаряд свалил дерево позади Pz-IV. Когда ящеры промахивались, причиной обычно было их плохое зрение. Вражеский танк выехал на открытую местность. «Тигр» выстрелил в него. Попадание было точным, но танк ящеров продолжал двигаться. Просто нечестно, до чего же крепкими они были!

Заговорила их пушка. С «тигра» слетела башня, и снаряды внутри нее взорвались, когда она ударилась о землю в пяти или шести метрах от подбитого танка. Шасси запылало. Экипаж из пяти человек, видимо, погиб на месте. Пехотинец выпустил противотанковую ракету в машину ящеров. Он попал точно в переднюю часть машины, но броня у ящеров — Ягер слышал, это была не просто сталь — выдержала удар кумулятивной боеголовки. Пулемет стал нащупывать дерзкого пехотинца.

— Дальность? — снова спросил Ягер.

— Меньше пяти сотен метров, — ответил Гюнтер Грилльпарцер.

— Водитель, стоп, — сказал Ягер. — Огонь!

Из-за того, что он стоял, высовываясь из башни, вместо того чтобы закрыться внутри, звук выстрела обрушился на него, словно конец света. Из жерла орудия вырвался язык пламени.

Пламя и дым вырвались и из танка ящеров.

— Есть! — закричал экипаж Ягера.

Ягер услышал, как затвор защелкнулся за новым снарядом. Длинное семидесятимиллиметровое орудие ударило снова — еще одно попадание! На машине ящеров открылись люки. Пулемет с «пантеры» бил короткими точными очередями. Через несколько мгновений три ящера, выбравшиеся из машины, лежали на земле, их, так похожая на человеческую, красная кровь заливала снег. Вражеский танк продолжал гореть.

Гюнтер Грилльпарцер сказал очень серьезно:

— Герр полковник, это хорошие боеприпасы. Они принесут нам много пользы.

— Даже если они выглядят так странно? — поддразнил его Ягер.

— А и пусть.

* * *

Западный ветер нес желтую пыль из Гоби. Тонкий слой пыли лежал на всем, вы чувствовали ее вкус, облизнув пару раз свои губы. Нье Хо-Т’инг привык к этому. Привычка, рожденная жизнью в Пекине и вблизи него.

Майор Мори тер глаза. Пыль беспокоила его. На приличном китайском он спросил Нье:

— Итак, чего же вы теперь от меня хотите? Еще таймеров? Я слышал, что вы хорошо использовали последнюю партию.

— Нет. На этот раз — нет, — ответил Нье.

Его первой мыслью было, что японский майор — дурак, если думает, что против ящеров можно применить один и тот же трюк дважды. Но восточный дьявол не мог быть дураком хотя бы потому, что сохранял свои войска длительное время, против него сражались и ящеры, и Народно-освободительная армия, и войска, лояльные гоминдановской реакционной клике, и китайские крестьяне.

Так что же? Губы Нье раздвинулись в улыбке, которая изобразила скупое удивление. Наиболее вероятным объяснением был расчет майора Мори на то, что китайские партизаны повторят трюк еще раз — и в результате будут раздавлены. Мори это выгодно.

— Хорошо, а что же в таком случае? — спросил Мори.

Хотя под его командованием вряд ли было больше людей, чем в партизанском отряде, он проявлял обычное японское высокомерие. Глядя на него, можно было подумать, что под властью японцев находятся вся северо-восточная часть Китая и береговые анклавы — и при желании они продолжат наступление, даже если не смогут удержать завоеванное.