«Обиделась», — отстраненно подумал Стас.

— Закрой дверь, — велел Кире Гришко.

Начохр закрыл отсек.

— Я знал, что Колдун плохо кончит, но чтобы так… — Гришко уставился на Стаса тяжелым взглядом. — Что произошло?

— Понятия не имею. — Стас не отвел взгляда. — Илья назвал это сеансом психотерапии. Но я не уверен, что это была она.

— Псих проводит психотерапию. Веселенькое дельце, — совсем невесело поморщился Гришко. — И как это выглядело?

Стас пожал плечами:

— Он положил мне руку на голову. Потом бормотал что-то.

— Колдовал?

— Наверное. Может быть. Потом… Потом вот это… Когда я очнулся, он был мертв.

— Что Колдун увидел перед смертью?

— Не знаю.

— Что видел ты?

— Ничего.

— Совсем ничего?

Стас вздохнул:

— Себя видел. Своего Двойника. Колдун говорил, что…

Полковник раздраженно сплюнул.

Стас замолчал.

Гришко задал ему еще несколько вопросов и махнул рукой, так ничего для себя и не прояснив. Было понятно: Стасу здесь настолько не придают значения, что он оказался вне подозрений. У Гришко даже мысли не возникло обвинять Стаса в смерти Колдуна. «Кишка тонка» — читалось в переглядываниях полковника и начохра. Да и признаков насильственной смерти на трупе, опять-таки, не было. Разве что выражение безграничного ужаса. Но что напугало Илью до смерти, так и осталось загадкой.

— Странный был тип, — скупо и хмуро высказался Гришко. — Жил странно и умер так же.

Больше никаких речей над телом покойного произнесено не было.

— Ладно, взяли, понесли, — распорядился полковник.

— Куда его? В ДУК-камеру? — уточнил Киря.

— Ну а куда еще? — буркнул Гришко.

«Что за камера такая?» — подумал Стас, но вопросов предпочел не задавать.

Киря взял Колдуна под руки.

— Хватит сопли жевать, Хвостопад! — процедил начохр. — Хватай за ноги.

Стас взял Колдуна за лодыжки. Ноги мертвеца были твердые и холодные, а труп — неожиданно тяжелый. Да и вообще нести тело по тесной коридорной кишке через переборчатые двери оказалось непросто.

По пути никого не встретили. Может быть, Гришко специально разогнал экипаж по рабочим местам?

Они свернули в небольшой боковой отсек с круглым и массивным люком на внешней стенке. На люке были какие-то знаки и надписи мелким шрифтом. И одна — крупным: «Не прислоняться». Рядом из стены торчал рычаг с красной головкой.

Киря открыл люк и без лишних церемоний впихнул туда мертвого Колдуна. Стас разглядел в темноте цилиндрическую трубу с гладкими стенками, похожую на ствол ну очень крупнокалиберного орудия. Примерно так он представлял себе торпедный аппарат. Но отсюда, судя по всему, выстреливались не торпеды.

Киря с грохотом захлопнул люк. Закрутил запорное кольцо. Вопросительно глянул на Гришко.

— Ну, типа, покойся с миром, Илья, — буркнул полковник.

И нажал рычаг с красным набалдашником.

За люком что-то лязгнуло, громыхнуло. Послышался тягучий звук, вызвавший у Стаса ассоциацию с ленивым движением гигантского поршня.

Еще раз лязгнуло.

Скрежетнуло.

Затихло.

— Знаешь, что это, Стас? — Гришко кивнул на люк.

— ДУК-камера, — пробормотал Стас, на самом деле понятия не имея о том, что это значит.

— Камера Для Удаления Контейнеров, — просветил Гришко.

— С трупами? — удивился Стас.

— На самом деле — с отходами. Но и для трупов тоже сгодится.

Понятно. То, что осталось от Колдуна, сейчас перемешалось с разрыхленной породой за бортом «Боевого Крота». Такие вот нехлопотные и скоростные похороны.

— Живого человека, кстати, через нее тоже можно выпихнуть.

Интересно, а это зачем было сказано? Стасу стало не по себе.

— Колдун говорил, что от тебя будет польза, — задумчиво произнес Гришко, в упор глядя на Стаса. — Я, честно признаюсь, ему не особенно верю. Но с другой стороны… Колдун видел в людях то, чего не замечали другие. Поэтому я подожду еще немного. Совсем немного, но подожду. Идем, Киря, — полковник кивнул начохру. — Пора стартовать.

Они удалились. Стас остался возле ДУК-камеры.

* * *

Все это было похоже на отнюдь не тонкий намек. Постой, мол, подумай, проникнись. Или поскорее становись полезным, или готовься отправиться вслед за Колдуном.

Отчаяние и безысходность навалились с новой силой, раздавили Стаса, как тот невидимый поршень за запертым люком.

Чем дальше, тем паршивее… Вот и Колдуна не стало. А ведь с ним можно было хотя бы поговорить ни о чем. Или о чем-то, что сам Стас не всегда понимал до конца. Да, разговоры с больным на голову — это те еще разговоры. Но это хотя бы не полная изоляция. А что его ждет на субтеррине теперь?

Что за жизнь будет у него в металлической кишке под неприязненными взглядами «ашников»? Нужна ли ему такая? А потом, когда они выберутся из-под земли, если выберутся, конечно, многое ли изменится?

В динамике внутренней связи где-то над ДУК-камерой голос Гришко приказал стартовать. Субтеррина ожила и завибрировала. «Боевой крот» продолжил движение в породе. Но Стаса сейчас занимало не это. Сейчас он был полностью погружен в свои мысли.

Не лучше ли было остаться в «Аиде»? Там, по крайней мере, все закончилось бы быстро. Да, там все бы уже закончилось.

Но ведь все закончить можно и здесь. Сейчас.

Стас опустился на пол, привалился спиной к металлической перегородке. Круглый люк ДУК-камеры, усеянный предостерегающими надписями и знаками, был прямо перед ним. Люк, закрывавший выход наружу и в смерть, одновременно пугал его и притягивал. А что? Может, выйти? Открыть люк, влезть в камеру, потом закрыть за собой.

Нет, не получится. Кому-то нужно нажать вон тот красный рычажок. В этом долбанном «кроте» даже через ДУК в одиночку не выйдешь. Впрочем, разве это проблема? Попросить Кирю — начохр не откажет. Или Катю…

Желающие нажать рычаг найдутся. Потом его вышвырнет туда, где для человека нет ни воздуха, ни места. Размажет, разотрет о титановый корпус субтеррины, разорвет домкратными лапами.

И — почти мгновенная смерть. И — прощай «Боевой Крот». И — здравствуй, Колдун.

«Здравствуй, Стас!»

Стас вздрогнул. Голос прозвучал в его голове. Знакомый голос. Слышать который он никак не мог.

С ним поздоровался Илья.

Стас огляделся. Никого. Подземлодка снова движется, а перемолотые останки Колдуна лежат где-то там, за бортом, в пробуренной и разворошенной породе. Илья мертв и больше не способен с ним говорить. Но разве это не Колдун только что произнес: «Здравствуй, Стас»?