как говорится, взятки гладки. Мы всегда на официальных основах всё прикроем. Сейчас вы подпишете документ о сотрудничестве, согласно которому от вас требуется только одно: сообщать нам, узнав о любой преступной деятельности или намерениях, что, по сути, является священным долгом советского человека. Именно такие задачи будут поставлены перед вами в этом документе. Вас никто не сможет упрекнуть, что вы секретный осведомитель органов, предающий своих друзей или знакомых. У вас даже не будет кодового названия или псевдонима. Поверьте, это самый легкий и надежный способ оставаться честным человеком и перед собой, и перед близкими, и перед государством. Именно на таких основах с нами сотрудничают многие уважаемые и порядочные люди.

Видя мое молчание, Георгий Алексеевич вздохнул и мягко сказал: — Не пойму, чем вы так обеспокоены… Мы навели справки, и знаем, что в армии вы были шифровальщиком. Разве не такой же документ вы подписывали в особом отделе военной контрразведки? Сообщать только о тех, кто проявляет повышенный интерес к секретной документации или вербует вас с такой целью, а вовсе не «закладывать» своих товарищей?

Я вспомнил армейские годы, обязательную рапортичку: «за время истекшей недели повышенный интерес к секретной аппаратуре и документации никем не проявлялся» и облегченно подписал документ о сотрудничестве.

_ Мне хотелось бы, только правильно меня поймите, знать, как идет расследование этого преступления. И вашей службы, и ваших милицейских коллег, — решился сказать я.

— Никак мстить думаете? — поинтересовался чекист.

— Мстить — не мстить, а сделать всё, чтобы мерзавцы не избежали наказания.

— Ну, в пределах возможного, постараюсь держать вас в курсе.

— Спасибо. И еще, могу ли я связаться с вами, если возникнут особые обстоятельства?

— Безусловно, ответил он, и мы пожали друг другу руки.

***

Вернувшись к Жене, первым делом успокоил ее, поведав о посещении КГБ и полученных гарантиях безопасности. Она была рада, но на лице ее читалась легкая грусть. Кажется, я понял, в чем дело, и сказал, что не хочу быть один и, если можно, еще поживу у нее. Честно говоря, мне не хотелось сбегать от Жени, только немного распогодилось.

— Я же сказала, живи здесь сколько хочешь, — глядя мне в глаза, мягко молвила женщина. — Мне тоже не сладко маяться одной…

***

Надо было решить несколько первоочередных вопросов: сообщить про несчастье родителям Дины, организовать похороны. Их адреса в Израиле у меня не было. Знал, что они ведут переписку, письма в ее квартире, но она опечатана. Пришлось идти в милицию и там объяснять.

В Цюрупинске меня ждала работа. Решил взять еще две недели за свой счет и успокоил лаборантку Тамару. Пообещал оплатить эти дни.

В милиции меня встретили неохотно. Молодой капитан с бегающими сметливыми глазами долго расспрашивал: кто я да что, как узнал про убийство, почему сразу не явился в милицию, когда я видел Дину в последний раз, не было ли чего-нибудь необычного в её поведении. Взял с меня расписку о невыезде, но не разрешил зайти в ее квартиру и узнать адрес ее родителей. Потому как я ей никто, а в квартире ценные вещи.

— Так сколько же им лежать в морге, почему не даете похоронить по-людски, ведь все экспертизы уже давно сделаны — возмутился я.

Пришлось обратиться к Георгию Алексеевичу и на следующий день в сопровождении капитана, вскрывшего пластилиновую печать на двери Диныной квартиры, вместе проходим в комнаты.

Беглый взгляд на вещи показывает некоторые изменения. Не видно ни телевизора, ни японского магнитофона. Говорю об этом капитану. — _ Куда они подевались, не знаете?

Он каменно молчит. — Неужели вещественные доказательства? — с издевкой спрашиваю я. — Какое ваше дело? — наконец, отзывается капитан. — Ищите свои письма и давайте заканчивать, у меня еще много дел, — буркнул он. — Что ж, придется этим тоже заняться, — говорю я. — У покойной живы родители, прямые наследники. Тем более, граждане не нашего государства. Возможно, их это заинтересует, обязательно расскажу им. И подскажу, куда обращаться. Глядите, как бы международного скандала не вышло!

Капитан злобно молчит.

— Ваши ребята здесь недурно порезвились, — продолжаю добивать его я.

— Там, в ящичке украшения хозяйки, дорогие часы. Пойдем, посмотрим?

— Вы прибыли сюда за адресом родственников погибшей! — избегая глядеть мне в глаза, жестко чеканит офицер. — Давайте не отвлекаться!

***

Заказываю срочный разговор с Израилем. Трехминутная связь стоит бешеных денег. Через два часа дают соединение. У телефона мама Дины. Не понимает, с кем она говорит. Объясняю ей, называю себя.

— Да, нам Диночка о вас писала, очень рада с вами познакомиться, пусть и по телефону, только почему звоните вы, а не она, что-то случилось? — дрожит в трубке голос женщины. Не могу решиться сразу сказать, начинаю что-то мямлить. Она, видно, что-то почувствовала, мне передается ее волнение. С горем пополам, прошу успокоиться и говорю, что случилась большая беда.

На том конце провода жуткий, нечеловеческий крик. Прошу дежурную телефонистку продлить разговор. Говорю, что всё оплачу.

Только через несколько минут удается более — менее успокоить мать. Всхлипывая, она еле шепчет, что у них дома тоже несчастье — тяжелый инсульт у папы, его парализовало. Оставить его не на кого, как ей быть?

Обещаю сам устроить похороны, всё равно приездом сюда беды не поправишь. Пусть не волнуется, смотрит за мужем, здесь всё будет в порядке. Прошу прощения за такие известия. Сообщаю о наследстве, и что я ни на что не претендую, когда сможет приехать в Херсон, постараюсь всем, чем надо, помочь. После разговора я полностью опустошен. Этим вечером напиваюсь у Жени до бесчувствия. Она тоже очень переживает.

***

Понимая, что КГБ и МВД конкурирующие организации, на следующий день звоню Георгию Алексеевичу и рассказываю о хищениях в квартире убитой.

— Вы уверены? — спрашивает он.

— Абсолютно, — отвечаю я. — Сказал об этом милицейскому капитану, поинтересовался, где вещи, он только плечами пожал. Правда, потом спросил, какое мне до этого дело. По-моему, ребята там неплохо постарались…

— Это уже интересно, — задумчиво сказал подполковник. — Знаете, нам видимо нужно снова встретиться. Придется вам написать заявление, не против? Если у вас сегодня есть время, прошу заехать ко мне.

После обеда я снова посетил здание на Кирова, 4. Принимая заявление, Георгий Алексеевич хмуро заметил, что в деле магазина по Перекопской есть некоторые несоответствия. Коллеги из МВД ведут его, как мокрое горит. Похоже, получили указания замять дело. Не проведены простейшие следственные мероприятия. Даже не опрошены соседи Дины. Так не бывает. Вернее, может быть, если есть какие-то заинтересованности.

— Возможно, боятся выйти на самих себя? — спросил я. — Но тогда как-то не вяжется: вначале