своего кавалера и, хуже того, не помнила, представлял ли его кто-нибудь.

Эта тревога, однако, не мешала ей наслаждаться вечером. Альбина делала маленькие глоточки из бокала и смотрела вокруг, наблюдала и впитывала праздник, и улыбалась. Ей всё нравилось: и пунш, и танцы, и кружащиеся поблизости пары, и неяркий свет, и музыка. И молодой человек тоже очень ей понравился. Такой приятный, вежливый, добрый, улыбчивый…

— Мадмуазель Альбина! — услышала вскоре и обернулась. — Ваша наставница записала меня на шестой танец!

Девушка ответила улыбкой и отвела взгляд — мужчина, чьего имени она не знала, снова смотрел на неё. Что было во взгляде? Интерес. И что-то ещё. Может быть, восторг?

Он хотел что-то сказать и даже уже приоткрыл рот (девушка увидела это, взглянув из-под ресниц), но обернулся — кажется, его окликнули — и махнул рукой, а потом вновь обратился к Альбине:

— Вас проводить к мадам Ромашканд?

Она улыбнулась и отрицательно качнула головой.

— Спасибо, не стоит.

В её фужере ещё плескался напиток и было жаль оставлять его недопитым.

— Хорошо! — снова разулыбался новый знакомый. — Тогда я разыщу вас после пятого танца!

И кивнув, окинул её ещё одним взглядом. И исчез в толпе.

Ну что ж, после пятого, так после пятого. Наверное, стоит к нему присмотреться. И ещё один танец она с ним потанцует, и даже с удовольствием. Вот только…

Альбина задумалась: надо всё же узнать его имя, а то как-то некрасиво. А как сделать это проще всего? Правильно, вернуться к мадам Люси и посмотреть в бальной книжке.

Бывшая придворная вскоре нашлась, и случилось это немного неожиданно: Альбина, обходя танцующих по широкой дуге, вышла к диванчику, прямо к его спинке, над которой возвышалась знакомая сухощавая фигура, и она узнала характерный хищный профиль. Вот и мадам Люси!

Только момент выдался как на заказ — Альбина услышала слова, сказанные в весьма раздраженном тоне:

— Эти дерзкие девчонки! Они думают, что если юны, то повелевают миром. Но это не так!

Девушка почувствовала, как похолодели руки, и плавным движением спряталась за колонну, из-за которой только что вынырнула. Прижав спину к гладкому прохладному мрамору, пожалела, что допила всё из фужера — сейчас не помешало бы чем-нибудь успокоить дрожь в пальцах.

Так, стоп.

Почему она решила, что мадам говорит о ней? Мало ли выскочек крутится вокруг бывшей придворной? Да и просто в такой толкотне кто-то мог наступить желчной старухе на мозоль, и вот результат. Ничего такого страшного Альбина не услышала, нечего и волноваться.

И она расправила плечи и отлипла от колонны — мимо то и дело сновали люди, и надо вести себя непринужденно, делать вид, что девушка просто остановилась и отдыхает. Почему бы и нет? Может она, например, прятаться от назойливых поклонников? Запросто!

А внимание на неё обращали. Взгляды женщин то и дело останавливались на её платье. В некоторых было просто любопытство: «Ах, какое интересное!» В других к любопытству примешивалась зависть: «Ты подумай, какая выскочка!» А кто-то, бросив скользящий взгляд, отворачивался: «Вот ещё, рассматривать т а к о е. Это ниже моего достоинства!»

От диванчика раздался равнодушный голос, напомнивший почему-то о птичьем дворе:

— Да-да-да, дорогая, вы абсолютно правы!

Наверное, ещё одна бывшая придворная дама. Альбина не успела рассмотреть, кто сидел рядом с наставницей. Но кому она могла бы рассказывать такое? Уж вряд ли молоденьким девчонкам, которые норовят повелевать миром. Альбина хмыкнула. Повелевать — ну скажет же такое!

Второй голос явно был немолод, а интонациями напоминал квохтание — вот при чем тут птичий двор! И в фантазии Альбины тут же нарисовался образ дамы пухлой, с маленьким подбородком, сразу переходящим в шею, с толстыми пальцами, унизанными сдавливающими их кольцами, с круглыми глазами и круглой же точкой рта, сжатого в жеманной гримасе.

Образ оказался несимпатичным, и приятным в нём было только отсутствие особого интереса к обсуждаемой теме. Либо дама была увлечена чем-то другим — а на балу много всего увлекательного, — либо мадам Ромашканд так часто брюзжала и капала ядом, что собеседница привычно вежливо поддерживала беседу, не вникая в суть.

Мадам же Люси просто бурлила от негодования:

— Её бальная книжка в моих руках, и уж кавалеров ей сегодня я подберу!.. — Даже за колонной стало душно от злобы в этом голосе. — А то выдумают: ещё нет восемнадцати — и замуж! Куда только торопятся? Разве что тяжела…

Альбина застыла от удивления, а в кудахтающем голосе прорезался интерес.

— О ком это вы, душа моя? — прозвенело в нём неожиданное оживление.

Альбина криво улыбнулась и поскорее скользнула вокруг колонны. Только теперь в другую сторону — чтобы выйти к мадам Люси лицом к лицу, а не… со спины.

Итак, приветливый взгляд, милая улыбка.

— Мадам, вы прекрасно меня подготовили, хоть и с таким трудом. Ведь я была не самой прилежной ученицей. Но ваше мастерство и многолетний опыт победили, и вы справились. Примите мою благодарность!

Старая грымза затрепетала ноздрями. Лесть не сделала её ни счастливой, ни хотя бы довольной, но Альбина не расстроилась, ведь и цель у неё была другая. Продолжила:

— Вы были так великодушны и приняли меня на обучение сверх привычного числа девушек, когда узнали о моих обстоятельствах.

Соседка мадам Люси в самом деле оказалась похожей на клушу — пухлая, с рыжими кудряшками вокруг щекастого конопатого лица. И так же, как курица, наблюдала за происходящим с приоткрытым ртом и чуть склоненной набок головой. Альбина прямо чувствовала, как трепещет её душа светской сплетницы, предчувствуя скандал.

— Вы были так терпеливы и снисходительны ко мне! Примите мою огромную благодарность! — всё так же улыбаясь, продолжала Альбина. — И, если вдруг не получится, не хочу, чтобы тень падала на столь достойную даму, как вы. И потому прошу отдать мне мою бальную книжку. Мне пора самой привыкать распоряжаться такими вещами.

Конопатая клуша отвела взгляд от лица Альбины и теперь шарила по её платью. Приподнявшиеся редкие брови намекали, что труды портнихи оценили высоко. А мадам Люси застыла, словно каменное изваяние, и только время от времени проскальзывающие на скулах желваки подсказывали, что она отнюдь не рада, но и отвечать не намерена.

Пауза затянулась: музыканты заиграли вступление к следующему танцу, кадрили, но ни слов мадам, ни бальной книжки Альбина так и не дождалась. Значит, и этот танец придется пропустить. Жаль.

Мадам так и не шелохнулась, не издала ни звука. И Альбине пришлось продолжить, обращаясь уже с вежливой улыбкой к соседке мадам Люси:

— Думаю, в той бедственной ситуации, в