Народ!

ПУСТЬ ИДЕТ СНЕГ

На земле лежит снег глубиной около метра, и меня буквально замело на самом грандиозном и самом привилегированном банкете после очередного показа на Неделе моды. Здесь и мой самый любимый модельер, и сотни великолепных моделей и сексуальных актеров, и талантливые редакторы журналов мод, и пять авангардных фотографов мира моды. И мне абсолютно все равно, если из-за снегопада вся жизнь в городе будет парализована. Я не хочу уходить.

НАБЛЮДЕНИЯ

В углу небольшого романтического бара в новом отеле на Перри-стрит 5 ждала, когда кое-кто придет на свидание. Сраздавала автографы на банкете Леза Веста в клубе «Крэм» на 44-й. Ч в окружении парней-моделей тоже раздавал автографы. За кого же он себя выдавал? Н в лимузине сопровождал нашу любимую наследницу из Коннектикута, когда она ехала в свое поместье в Гринвиче. Дж и ее новая подруга неслись по снегу в «Блокбастер» и «Хунаньский котелок», что на Бродвее рядом с домом Дж, чтобы прикупить съестного: похоже, будет вечеринка. На банкете после шоу «Лучше, чем голые», который проходил в клубе «Харрисон», Д постоянно находился в окружении моделей. Они стреляли у него сигареты или действительно читали его стихотворение? А на банкете Джедидаи Эйн-джела на Хайвей, 1, В прикидывалась, что флиртует со всеми в своей очаровательно избитой манере.

Я надеюсь, что все просто в восторге от того, что застряли в разных местах и ждут, пока наладится погода. И помните: ничто не согреет вас лучше, чем тепло чьего-либо тела.

Ой, кто-то намерен снять меня для рубрики «Стиль» в конце этой недели, а моим губам не хватает блеска. Все, убегаю.

Вы от меня без ума, не так ли?

ВАША СПЛЕТНИЦА

— Как могло такое случиться, что Дэн ебя не пригласил? — спросила Элиз, макая в соевый соус печеное яблоко.

Чтобы переждать снегопад, Элиз и Дженни запаслись китайской едой, печеньями «Орео» и видеокассетами с фильмами, о которых они слыхом не слыхивали, так как в «Блокбастере» до них уже все разобрали. Они сидели и смотрели обзор Недели моды по каналу «Метро» в гостиной огромной обветшалой квартиры Дженни в Верхнем Вест-Сайде. Просто поразительно! Когда оператор на показе «Лучше, чем голые» делал панорамный кадр зрителей, он на мгновение навел камеру прямо на Дэна, который в тот самый момент бешено строчил что-то в своем дурацком блокноте.

— Только потому, что я его младшая сестра, — ответила Дженни, пораженная тем, что только что по телевизору в прямом эфире увидела бледное, обрамленное баками лицо своего брата. Она знала, что Дэн идет на это шоу, но даже не стала спрашивать, можно ли ей пойти вместе с ним. Он ведь был так поглощен мыслью о том, что он новоявленный Ките, что даже забыл о ее существовании.

Камера переключилась на площадку Леза Веста в Брайант-парке, где по подиуму с важным видом дефилировала Серена Ван-дер-Вудсен. На ней была обнажающая живот футболка с надписью: «Я люблю Аарона», серая школьная юбка «Констанс Биллар», красная шерстяная накидка и туфли от Леза Беста. Она должна была являть собой сексуальную версию «Красной Шапочки» или что-то вроде того.

Естественно, никто и не собирался платить деньги за школьную форму.

— Эй, разве это не руководительница нашей группы? Серена Ван-дер-Вудсен? — показала Элиз.

Дженни засунула в рот печенье целиком и кивнула, ее щеки оттопырились. Несомненно, это была Серена. Она выглядела, как никогда, превосходно.

— Быстро переключай капал! Я не могу есть и смотреть на такие ноги, — завизжала Элиз, запустив в телевизор бархатной подушкой, украшенной бисером.

Дженни засмеялась и выключила телевизор совсем. Она взяла свою кружку с надписью: «Я люблю Нью-Йорк», налила колы и осторожно посмотрела на деликатесы, разложенные на старом пароходном сундуке, — который служил кофейным столиком. Квартира была настолько грязной, и она опасалась, что в любой момент из осыпающейся на потолке штукатурки выпадет отвратительный таракан размером с рака и попадет прямо в ее кунжутную лапшу. Она заметила, что Элиз даже не притронулась к еде.

— Надеюсь, ты не из-за меня ничего не ешь? Дженни взяла пару палочек и стала накручивать ими лапшу в картонной коробке.

— Обещаю, я даже не взгляну на тебя. Элиз взяла пальцами свое печеное яблоко и откусила половину.

— Оно прямо как из школьной столовой, — сказала она с набитым ртом. — Я не могу есть, когда все эти худышки смотрят на мой жир.

— Да ты не такая уж толстая, — ответила Дженни. От присутствия Элиз у нее разыгрался аппетит. Она чувствовала себя просто спичкой. Было настоящим облегчением узнать, что Элиз не страдает никакими недугами, связанными с пищеварением, она просто не уверена в себе. Когда у тебя появляется новый друг, ты никогда не уверен, хорошо ли его знаешь.

— Это ты нарисовала? — спросила Элиз, указывая на написанный маслом портрет отца Дженни, который висел над каминной полкой. На Руфусе была надета футболка с треугольным мысом, к которой прилипли частички сигаретного пепла. Его жесткие седые волосы торчали в разные стороны, лицо поросло щетиной, а светло-карие глаза возбужденно блестели от только что выпитого кофе и частого употребления ЛСД в шестидесятые. Портрет был достаточно достоверен — Да.

Дженни накрутила на палочки еще лапши. С тех пор как в декабре она закончила серию портретов Нейта, она ничего не нарисовала. Дженни изобразила тогда своего друга в разных манерах художников, которых изучала: там были портреты Нейта а-ля Пикассо, Моне, Дали, Уорхолл и Поллок. Но когда Нейт разбил ей сердце, она сожгла их в металлическом мусорном баке на 99-й Восточной улице. То был момент очищения: их любовь превратилась в пепел. Теперь, когда она вспоминала об этом, то думала, что лучше б уж сохранила пепел и что-нибудь им нарисовала: автопортрет или спокойный морской пейзаж. Но стоит ли говорить об этом теперь.

Элиз потянулась за очередным яблоком:

— А ты меня нарисуешь?

Дженни выглянула в грязное окно. Снег падал плотным слоем, будто кто-то рвал в небе пуховые подушки.

— Ну конечно, — сказала она, поднимаясь, чтобы достать краски. Все равно ей нечем было заняться.

— Здорово!

Элиз бросила огрызок яблока в картонную коробку и расстегнула свои слишком тесные джинсы «Севен». Затем сняла через голову водолазку «Гэп», а вместе с ней и бюстгальтер без застежек. Когда Дженни повернулась с куском полотна и палитрой масляных красок в руке, Элиз уже вытянулась на диване и предстала пред ней полностью обнаженной.

— Ты что? — заинтригованно спросила Дженни. Элиз откинулась на подушку, опираясь головой о сцепленные пальцы рук.

— Я всегда хотела позировать обнаженной, — сказала она. — Помнишь, как в сцене из «Титаника»?

Дженни устроилась на полу, скрестив ноги, прямо напротив Элиз и смочила кисть.