такой глуши могут прятаться великие тайны, — усмехнулся, осторожно направляя машину в широченную лужу. — Что вы от меня скрываете?

— Ничего… Просто сглазить боюсь. — Геловани нервно усмехнулся. — Но если хотя бы половина из того, что мне доложили, правда, у нас не просто зацепка по делу, а целый ворох зацепок.

— Понял. Зацепки нам не помешают, — кивнул я. — В последнее время с ними не густо, и его величество…

— Не болтай, капитан. Давай вот сюда и потом налево. — Геловани вытянул руку, указывая дорогу. — Никак, приехали.

Двухэтажный домик вынырнул из-за деревьев неожиданно, будто до этого специально прятался. Больше всего ему и постройкам по соседству подошло бы название «хутор», но в этой части страны они в начале двадцатого века только-только начали появляться, так что это, пожалуй, оказалась барская усадьба. Старенькая, крохотная, явно не из богатых и почти заброшенная.

Раньше — теперь жизнь здесь буквально била ключом. Чуть в стороне от дороги я заметил грузовик, с полдюжины солдат с пурпурными георгиевскими погонами и у самого дома еще троих в штатском. То ли сыскарей из отдела, то ли…

— Похоже, как раз оно самое и есть, — тихо проговорил Геловани. — Чувствуешь?

Я еще как чувствовал. Эфир до сих пор слегка вибрировал от мощи поработавшего здесь Таланта, хотя времени прошло изрядно. Неделя… нет, даже больше — две, а то и три с лишним. Точно до моего визита в Аничков дворец к государи и, пожалуй, даже раньше, чем Горчаков сообщил мне о смерти Юсупова.

Первая половина июля — а до сих пор держится…

Что-то похожее я обнаружил в день смерти Вяземского. Тогда это оказалось могучее и смертоносное заклятье, наведенное точно в цель. Концентрированная энергия ритуала, свежий след, который я разве что не мог пощупать руками. А здесь, похоже, работали «по площадям». Лихо, размашисто, уже не так аккуратно, но с прежним умением и запредельной мощностью.

Тот же почерк.

— … и еще двое внутри, — негромко докладывал низенький полный мужчина с закрученными кверху усами. — Видимо, прислуга — больше некому.

— А сам? — Геловани неторопливо двинулся к дому. — Тоже там?

— Так точно, ваше превосходительство. Только вы осторожнее заходите… Уж больно там страшно все! — Коротышка перекрестился. — Это ж кем надо быть, чтобы с человеком такое…

Дослушивать я не стал — развернулся и первым зашагал к двери. Наверняка сыскари с солдатами облазили здесь все, так что можно было уже не бояться затоптать какие-нибудь важные следы. Тем более, что интересующие меня улики определенно из тех, что видны глазу. Их их не так уж и просто спрятать.

Впрочем, тот, на кого я охотился, умел не оставлять их вообще.

— Пожалуйте сюда, ваше высокоблагородие. — Еще один сыскарь в штатском — на этот раз помоложе — прижался к стене, освобождая мне дорогу. — И не наступите там…

Первое тело лежало чуть ли не у самого входа. Рослый мужчина будто до сих пор пытался защитить дом, даже в смерти загораживая путь неведомому врагу. Судя по простой одежде, бедняг служил здесь или шофером, или садовником, или кем-то из дворовой прислуги. Редкие, но еще не начавшие седеть волосы указывали на возраст лет этак в тридцать-сорок с небольшим. Точнее я определить не мог никак: Талант незваного гостя высосал тело чуть ли не досуха, оставив от человека похожий на мумию сухой обрубок, который почти не источал трупного запаха.

Мухам здесь оказалось нечем поживиться — все уже сожрали до них. В голливудском фильме примерно так наверняка показали бы жертву вампира. Но тот, кто прошел здесь, вряд ли впивался в горло жертве внезапно отросшими клыками.

А вот выпить жизненную силу до капли вполне мог — и выпил.

На лестнице я нашел второе тело — седоволосую женщину в чепчике. Она умерла быстро, не сопротивляясь и, похоже, не успев даже толком понять, что ее убило. Старушка скрючилась на ступеньках и опустила голову на колени, будто спала. Я краем уха уловил разговор на первом этаже — снаружи нашли еще три троих. Итого шесть, считая хозяина усадьбы, который…

— Господь милосердный! — прошептал Геловани, осторожно отодвигая меня плечом от двери. — Ты когда-нибудь такое видел?..

Я видел и не такое, но говорить об этом его сиятельству определенно не стоило. Бедняге и так пришлось несладко. За пару десятков лет полицейской службы ему наверняка приходилось наблюдать всякое, но труп за письменным столом заставил бы побледнеть кого угодно.

Рослого седовласого мужчину буквально вывернули наизнанку. Кто-то или что-то вскрыл ему грудную клетку, раздвинув ребра, и превратил внутренние органы в месиво. Голова откинулась на спинку кресла под таким углом, что у шейных позвонков не было ни единого шанса уцелеть. Руки безвольно висели вдоль туловища и, похоже, каждая была сломана в трех или четырех местах. С беднягами снаружи и в доме тоже не миндальничали, но они хотя бы умерли быстро. А хозяина пытали: неторопливо, с расстановкой и явно получая от этого изрядное удовольствие. Терзали каким-нибудь уродливым инструментом… или вообще пальцами.

И, что самое прискорбное, все это время он, похоже, оставался в сознании.

— Да уж… — вздохнул я, обходя стол слева. — Полагаю, это и есть светлейший князь Меншиков?

— Да. Думаю, да. — Геловани достал из нагрудного кармана платок и зажал нос. — Во всяком случае, машина в сарае принадлежит ему.

Лицу покойного тоже досталось, и к тому же он пролежал тут уже невесть сколько времени, но сложить два плюс два было