Так и случилось: глаза его сиятельства все еще бегали из стороны в сторону, но теперь уже заметно медленнее, а руки перестали теребить крестик, опустились на колени и, кажется, даже почти перестали дрожать.

— Уверен, они следили… так или иначе, — тихо проговорил Милютин. — И если вам будет угодно выставить меня вон — можете не сомневаться, утром на набережной найдут мой холодный труп.

— У меня и в мыслях нет подобного. — Я огляделся по сторонам и подцепил с круглого столика графин. — Вот, выпейте воды. И расскажите, наконец, кто именно и почему вам угрожает.

Милютин не стал отказываться и лязгая зубами о стекло залпом опрокинул стакан. Снова наполнил, и второй пил уже медленнее, оставив примерно половину.

— Теперь я могу надеяться только на вас, Владимир Петрович, — вздохнул он. — Если хотя бы половина слухов о вас — правда, вам под силу защитить меня от смертельного колдовства. И, возможно, даже отыскать самого колдуна.

— Возможно… — повторил я. — Но откуда такая уверенность, что вас хотят убить?

— Можете не сомневаться, Владимир Петрович. — Милютин опустил голову. — Ему неведомы ни милосердие, ни прощение. И если я скажу вам хоть слово…

— Вы уже сказали. И не одно слово, а куда больше, — проворчал я. — Так что прекратите причитать и объясните, какой именно защиты вы от меня ждете.

— Просто сохраните мне жизнь!

Милютин прижал руки к груди и подался вперед так сильно, что на мгновение даже показалось, что он сейчас рухнет передо мной на колени. Но, к счастью, его сиятельство вернул себе хотя бы крупицу самообладания — и остался сидеть.

— Моя вина слишком велика, и я не смею даже надеяться, что такой человек, как вы, станет укрывать преступника или поможет мне бежать, — прошептал он. — Я прошу лишь справедливости, Владимир Петрович. Самый строгий суд не может быть страшнее того, что ждет меня, если вы откажетесь помочь.

— Государ, без сомнения, справедлив, — осторожно отозвался я. — Однако рассчитывать на его милость следует не каждому… Итак, в чем же заключается ваша вина?

— Полагаю, вам уже многое известно о заговоре против его величества. — Милютин едва слышно всхлипнул и снова с опаской покосился в сторону двери. Будто вдруг засомневался, что стоит говорить дальше, что еще не поздно… Но потом все-таки продолжил: — Не далее, как полтора года назад, я имел глупость стать его частью.

Глава 18

— Вы? — Я на мгновение почувствовал что-то отдаленно похожее на искреннее удивление. — Не слишком-то вы похожи на заговорщика.

Не тот калибр: всего-навсего граф новоиспеченной фамилии. Замашки, которые скорее подошли бы лавочнику, а не титулованному аристократу. Талант… Талант как будто имелся, и весьма изрядный, но такой же неуверенный и дерганый, как и весь остальной Милютин.

Впрочем, меня куда больше удивляло не то, что он связался с плохой компанией — глупость и непомерные амбиции порой толкают людей и не на такое. А вот зачем плохая компания взяла его к себе?.. То ли беднягу изначально готовили на заклание, как барашка, то ли колдун был совсем уж не притязателен в выборе союзников.

— Увы. — его сиятельство понуро склонил голову. — Всему виной амбиции моего покойного родителя. Он родился в семье богатого купца и впятеро увеличил отцовское состояние, но всегда жаждал большего. Мечтал, что однажды род Милютиных возвысится, будет приближен к его величеству императору и даже получит место в Государственном совете.

— Заговор, убийства, Прорывы, вооруженный мятеж, — Я принялся загибать пальцы, — попытка похитить наследника престола. Может, все-таки объясните — что из этого должно было помочь вам… возвыситься?

Милютин сердито сверкнул глазами, засопел, но огрызаться, конечно же, не рискнул. То ли и сам понимал, что наломал целую телегу дров, то ли просто побоялся обидеть меня и лишиться даже призрачной надежды на спасение.

— Покойный князь Меншиков умел красиво говорить, — вздохнул он. — Полагаю, вам известно, что его сиятельство в свое время сделал блестящую дипломатическую карьеру. И если бы не война…

— То сейчас он наверняка занимал бы кресло министра, — закончил я. — Но судьбе было угодно распорядиться иначе.

— Увы, такие люди всегда идут к намеченной цели. И порой не стесняются даже самых ужасных путей… Ходят слухи, что в осенью девятьсот пятого года он осмелился предъявить требования самому государю! — Милютин слегка втянул голову в плечи, будто даже без свидетелей опасался говорить такую крамолу. — Впрочем, в те годы его взгляды были весьма популярны среди столичной знати.

Иван уж рассказывал об этом, когда мы застряли в мире за Прорывом. В начале войны Александру пришлось обратиться за помощью к аристократам, и они, фактически, обеспечили ему победу, хоть и немалыми жертвами. Тогда поголовье сильных Владеющих сократилось чуть ли не на треть. Я мог только догадываться, что графы и князья из древних родов потребовали за свою помощь, но едва ли его величество отделался дешево. Преференции, земли, поблажки, новые титулы, положение при дворе…

Впрочем, для кого-то и это показалось слишком малой платой за жизни сыновей или внуков.

— Так вашим лидером был Меншиков? — Я чуть подался вперед. — Он стал главой заговора?

— Да! — Милютин суетливо закивал — и вдруг вжался в спинку кресла. — То есть… нет, не совсем. Он заключил тайный союз