– Спокойно, – сказал старший лейтенант, не зная, понимают ли его эти люди. – Не двигаться! Вы окружены. Работает спецназ военной разведки. Любое ваше движение будет рассматриваться как попытка к сопротивлению и пресекаться автоматной очередью. – Он замолчал и совершенно спокойно, нисколько не сомневаясь в себе, выступил вперед.

Один носильщик, знающий, похоже, русский язык, что-то сказал другому. После этого оба они безропотно подняли руки над головой.

В это время в кармане у того из них, который сейчас говорил, раздался сигнал вызова переговорного устройства.

– Отвечай! – Стол автомата Рыбакова подтолкнул руку этого человека. – По-русски говори, чтобы я все слышал и понимал. Скажи, что у вас все нормально. Вы тащите пленника и скоро будете на месте.

– Может, я поговорю, – проговорил из-за спины майора старший сержант Ларионов. – У меня всегда хорошо получалось голоса имитировать.

Но Соловьев, да и Рыбаков тут же поняли, что старший сержант хотел только подтвердить слова командира взвода об окружении носильщиков, а говорить не собирался.

– Не надо. Он сам все правильно сделает. – Рыбаков отказался от помощи младшего сержанта и снова подтолкнул стволом автомата руку носильщика.

Тот послушно вытащил из кармана переговорное устройство и нажал на кнопку.

– Это Васильков говорит. Где вы там застряли? – услышали все голос, заметно отдающий презрением. – Почему не сразу отвечаете, не торопитесь?

– Мы, Вася, несем его. Он сознание совсем потерял, ничего не видит, даже ноги не переставляет. Наверное, его перевязать надо. У меня есть тряпка с собой, не совсем, правда, чистая. Я в нее раньше насвай, жевательный табак заворачивал, не для перевязки она, – с трудом подбирая русские слова, проговорил носильщик.

– Как хочешь. Только до смены успейте вернуться. Пятнадцать минут осталось. Влад камушки ждет. Не забудьте их забрать. А мне смена прибудет. Еще я вас спросил, почему вы не сразу ответили?

– Мы же несли человека. Пока уложили. Или надо было бросить его на камни, нам под ноги?

– Ладно. Давайте быстрее. Я ждать не буду. Без еды и сами останетесь, и ваша бригада останется. Шевелитесь! – Васильков отключился от связи.

– Без еды, это плохо, – сказал носильщик и погладил по животу.

– Не останетесь, – успокоил его командир взвода. – Ты сможешь даже Васю этого съесть, если захочешь.

– Он костлявый, – заявил носильщик и смачно плюнул в сторону, показывая свое презрение к Василькову. – Не вкусный совсем. Собаке только и сгодится.

– Ладно, отдохнули, да и будет, – заявил Рыбаков. – Несите его дальше. Там вашу бригаду заберете. Пойдем с ними вместе с Васильковым разговаривать. Взвод, оставаться на месте, контролировать проход до нашего возвращения! – приказал старший лейтенант своим бойцам, которых здесь сейчас не было.

Глава 10

Оказалось, что один из двух китайцев и киргиз, который работал с ними, тоже кое-как владели русским языком. Эти люди жутко соскучились по свободе. Все они были рады появлению в шахте спецназа военной разведки.

Тот носильщик, который владел русским языком, принес старшему лейтенанту холщевый мешочек, из которого Рыбаков вытряхнул себе на ладонь четыре камушка. Три из них были мелкими, но достаточно прозрачными. Стоило командиру взвода спецназа военной разведки потереть один такой двумя пальцами, как он тут же заиграл зелеными переливами в свете тактического фонаря, выстреливая в разные стороны собственные преломленные лучики. Четвертый камень был больше других, но не отличался прозрачностью и имел внутри себя множество мелких трещин, очень похожих на паутинки.

– Ради этого вот добра людей под угрозой постоянных обвалов какие-то гады держат! – с искренним возмущением проговорил Рыбаков и ссыпал камушки обратно в мешочек. – Это за сегодняшний день нашли? – спросил он, глядя на примитивные инструменты поисковиков.

Каждую лопату породы те высыпали на деревянную доску, где кисточкой выметали землю и отбрасывали простые камни, чтобы найти изумруды.

– Это за два дня, – сообщил ему киргиз-копатель.

В голосе его чувствовалась гордость. Он словно надеялся получить благодарность за свой труд.

– Обыкновенные стекляшки, – отреагировал на это старший лейтенант совсем не так, как работник от него ожидал.

Путь в обратную сторону они преодолели быстро, но у самого выхода в четвертую шахту вынуждены были задержаться. Старший лейтенант желал как можно лучше рассмотреть ситуацию.

К этому моменту он уже знал, что Вася-Василек вооружен пистолетом, который носит в поясной кобуре за спиной справа. Он очень любит за него хвататься, если что-то идет не так, как ему того хочется. Кроме того, Вася обожает похвастать тем, что он потомственный уральский, то бишь яицкий казак, правнук есаула. Этот тип постоянно носит с собой нагайку, в конец которой вплетена полоска свинца, и умеет бить ею так резко, что разрезает надвое лист бумаги.

– Человеку голову запросто пополам расколет, – проговорил с заметным страхом киргиз-носильщик. – Как топором.

Командир взвода опасался, что подполковник Соколовский, находясь без сознания, может издать какой-то звук, который выдаст приближение группы. Он оставил с раненым подполковником юстиции того из киргизов, который не владел русским языком, и старшего сержанта Ларионова. Они присматривали за ним, придерживали руки и ноги, чтобы он не дернулся, не сбил с места какой-то камень, но заткнуть ему рот никак не могли. Поэтому Рыбаков распорядился оставить его в том месте, где он сам вышел к носильщикам, то есть на полпути от места обвала к четвертой шахте.

Теперь старший лейтенант Рыбаков просто сидел в темноте на высоком камне перед выходом из подземного коридора горизонта и наблюдал в монокуляр за тем человеком, которого намеревался задержать. Вася-Василек сидел на стуле, откинувшись на его спинку, и поигрывал фонариком, то включал его, то выключал. Делал он это без всякой цели, просто баловался, нисколько не старался беречь заряд батареи, как это делали носильщики-киргизы.

Александр Алексеевич вынужден был подладиться к этой игре. Он то и дело включал и выключал свой монокуляр.

Потом эта забава, видимо, наконец-то поднадоела Васе. Он засунул фонарик в матерчатый чехол на бедре, вместо него вытащил из кобуры пистолет и стал играть с ним, изображать, будто в кого-то целится и стреляет. При этом данный субъект сжимал оружие двумя руками. Он, похоже, насмотрелся всяких фильмов, но даже не знал, скорее всего, что такой хват предназначен для ведения темповой стрельбы. Еще он используется при сильном ветре и работе на предельной дистанции. Руки его вздрагивали так же, как при настоящих выстрелах. Плечи при этом были повернуты под углом в сорок пять градусов к линии воображаемой стрельбы.

Старшему лейтенанту даже захотелось выйти и подсказать этому неумехе, что плечи должны быть к линии