Члены нового архитектурного органа взялись за работу с великим энтузиазмом, но работу сразу же затруднили вполне объективные обстоятельства – недостаток многих необходимых для проектирования исходных данных. Отсутствовали даже столь элементарные вещи, как точная геодезическая основа и опорный план территорий. В этих нелегких условиях мастерская в течение одного года с грехом пополам выполнила первое проектное предложение. Нетрудно догадаться, что его подвергли серьезной и справедливой критике, а авторам предложили поближе изучить состояние порученного им района и приблизить свои прекрасные мечты к реальности.

Архитекторы пообещали исправиться, и спустя еще год 7-я мастерская вынесла на обсуждение проект планировки района Каляевская – Дмитровское шоссе. Важное место в нем отводилось Новослободской улице. К сожалению, пожелания о повышении реалистичности планов если и были учтены, то лишь в малой степени. В представленных эскизных чертежах было почти невозможно угадать реальную местность. На тщательно и любовно выполненных макетах возвышались ровные ряды высоких (от 10 до 14 этажей) домов, среди которых миниатюрной игрушкой смотрелась единственная существовавшая к тому времени постройка – наземный вестибюль станции метро «Новослободская». За ней предполагалась пробивка зеленого клина шириной целых 125 метров. Через также расширяемую Селезневку он соединялся с площадью Коммуны. На противоположной стороне улицы предлагалось поставить огромный жилой дом, перекрывавший Весковский переулок. То, что на этом участке полным ходом строился дом № 39 по Каляевской улице, почему-то осталось за пределами внимания сотрудников 7-й мастерской.

Необходимость создания разрыва в сплошной на протяжении двух километров застройке Каляевской – Новослободской действительно ощущалась, но в данном случае проектировщикам изменило чувство меры, а вернее, они еще так и не научились сочетать свои прекрасные творческие порывы с самой обыкновенной московской реальностью.

С необыкновенной легкостью они предлагали передвинуть все существовавшие, но выходившие за новые красные линии многоэтажные постройки[51]. Их точный перечень отсутствовал, равно как и соображения, где и каким образом освободить участки для «переселенцев».

Важнейшим и типичным для уровня градостроителей 50-х годов недостатком проектного предложения была его одновременность. Как будто авторы всерьез считали, что задуманный ими грандиозный объем строительства можно осуществить за два-три года, от силы за пять лет, и, значит, можно было не заботиться о последовательности выполнения работ. В действительности столь масштабная реконструкция могла растянуться на десятилетия, в течение которых реконструируемая улица должна была выглядеть вполне прилично. Этого можно было достигнуть путем распределения всего задуманного на отдельные этапы так, чтобы по результатам каждого формировался более или менее завершенный фрагмент реконструируемого района.

Именно этот недостаток подчеркнула в своем заключении проведенная экспертиза. Эксперты отметили, что проработка проекта с учетом реальных сроков строительства, позволила бы избежать многих ошибок планировочного характера, а также обилия предложений, не подкрепленных экономическими расчетами. Не понравился и последовательно проведенный в проекте принцип периметральной застройки улицы высокими домами. Он получил оценку архитектурного штампа, не позволяющего выявить градостроительные особенности самой магистрали и ее отдельных участков. Зато полного одобрения удостоился предложенный Ловейко и его сотрудниками широкий разрыв у «Новослободской», который будто бы включался в общую пространственную композицию площадей Коммуны и Миусской.

К чести советских градостроителей следует отметить, что предложенная планировка Каляевской – Новослободской была лишь частью общего проекта, предусматривавшего реконструкцию также Бутырской улицы, Дмитровского шоссе и обширной территории Бутырского хутора. Подобная комплексность выгодно отличала работы зодчих 50-х годов от их коллег довоенного периода[52].

Но и это не помогло проекту Ловейко и его сотрудников воплотиться в жизнь. Времена менялись, к работам градостроителей предъявлялись все более жесткие требования. Более тщательное изучение предложенной планировки позволило в полной мере оценить ее оторванность от реальности, надуманность многих решений. О ней фактически забыли, хотя мастерская № 7 продолжала упорно дорабатывать свой проект.

Ветхие двухэтажные домики, сиротливо стоявшие на углу с Лесной улицей, снесли в 1999–2000 годах, и вскоре на их месте выросло нечто необыкновенное, внесшее в общую серость начального участка Новослободской фантастический блеск.

Многоэтажное конторское здание, выстроенное Автобанком по проекту архитекторов А. Р. Ахмедова и А. И. Чернявского, ослепляет сиянием колонн из полированного черного гранита, белой облицовочной керамики и начищенных до блеска металлических светильников. Композиция представляет собой невероятную мешанину несогласованных между собой архитектурных деталей. Среди окон верхних этажей неожиданно вылезает вперед мощная дуга стеклянного эркера. К боковому фасаду прилеплен еще один полукруглый выступ, совершенно не согласованный с боковым объемом.

В целом дом воспринимается как попытка любыми средствами достичь богатой внешней представительности в ущерб хорошему вкусу. Так строились в Москве сто – сто двадцать лет назад первые деловые здания, фасады которых в угоду сомнительным вкусам московских купчиков должны были выделяться показной пышностью. Отсутствие какой-либо градостроительной политики в эпоху демократии привело к тому, что московские зодчие XXI века вернулись к практике конца XIX. Потакая амбициям заказчиков, архитектор изо всех сил пытается «показать себя», подчеркнуть свою «творческую индивидуальность», не считаясь ни с градостроительной средой, ни с перспективами развития города, ни, наконец, с элементарной архитектурной логикой.

Творение Ахмедова и Чернявского не пошло на пользу Новослободской, но все же его крупный объем четко зафиксировал важное в градостроительном аспекте пересечение с Лесной улицей.

Сразу же за ним видны очень тяжелые на вид корпуса из красного кирпича (Лесная улица, № 28). Это московский казенный винный склад № 2. При всей своей заурядности его постройки представляют собой своеобразный памятник С. Ю. Витте – единственному, пожалуй, светлому уму в высших эшелонах власти Российской империи царствования Николая П. Во многом высокий уровень его умственного развития объясняется тем, что обучался он на физико-математическом факультете. Особенно ясно это проявлялось на фоне ограниченности бесчисленных правоведов, лицеистов и прочих гуманитариев, а также всевозможных генералов, заполонивших в те времена высшие эшелоны власти.