времени, чтобы все более-менее к этому времени обустроить.

— Вы серьезно?

— Конкретизируй.

— Тут нет условий и… туалета с душем.

— К окулисту, что ли, не дошла на медосмотре? — берет меня за руку и обхватывает мою ладонь своей, но я настолько дезориентирована от происходящего, что меня даже не раздражает этот факт.

Мы обходим дом и оказываемся на заднем дворике. Деревянный туалет и, судя по строению рядом, заброшенный летний душ тут имеются. Через пару недель похолодает. И как тут мыться?

— Что скажешь?

— Что буду ходить грязной.

— Ты не неженка, хорош выпендриваться. Не нравится летний душ, вот, — насмешливо произносит Кротов, указывая взглядом на грязную ванну, почти вросшую в землю. — Отмоешь ее и можешь отмокать по вечерам, — одергиваю ладонь. — В сарае наверняка можно найти много чего полезного.

И что самое удивительное, этот холеный с виду мужик открывает дверь в сарай и принимается там копаться. Неужели не брезгует? Богатые люди себя так не могут вести. Да и зачем такому как он жить в таких условиях, когда можно приезжать сюда из ближайшего города, потратив на это час, ну может больше, если у него здесь намечаются дела и стройка? Все это максимально странно.

— А с вами нельзя? Вы, кстати, куда уезжаете?

— Захер мой ненаглядный, напомни мне, когда ты успела схватить меня за яйца?

— Захер?

— Захер, захер, — кивает, волоча из сарая точно такую же советскую кровать, как стоит в доме.

— Я за ваш хер не хваталась и не собираюсь. Будьте спокойны.

— Захер — это шоколадный торт, — серьезно, блин?! — Так, когда ты меня успела схватить за Фаберже?

— Я не хватала.

— Вот и я думаю, что я не мог запамятовать, когда ты меня схватила за яйца и женила меня себе, чтобы я отчитывался перед тобой.

— Это всего лишь женское любопытство.

— Которое я не утолю. Вот вам еще одна кровать. Хотя… нет, не ставь ее в дом, — радостно потирает руки. — Я сам ею распоряжусь, когда приеду.

Наверное, я точно двинулась головой, но я не хочу, чтобы он уезжал. Нет, со «шкафом» мне комфортно и не страшно, но тут еще четыре мужика и… лес. И, если я правильно понимаю, это и есть та самая земля, значит где-то недалеко находится кусок, принадлежащий Игорю.

— А земля, которая вам не досталась со вчерашней сделки, находится далеко отсюда?

— Не ссы.

— В смысле?

— В прямом.

Козел. Даже на вопрос ответить не может. При этом я все равно не хочу, чтобы он уезжал. Ну не дура ли? Хотя в глубине души понимаю, что это такое. Подсознательная тяга к тому, с кем безопаснее. Вчерашний день и сегодняшняя ночь меня прилично подкосили. Ловлю себя на мысли, что снова хочется скинуть стресс, а именно пойти и украсть у кого-нибудь кошелек. А что, неплохая идея. Мы же выберемся в город за покупками и там можно…

— Нельзя, — громко произносит Кротов, щелкая перед моими глазами пальцами.

— Что?

— Какую бы ты херню ни задумала, нельзя.

— Что за бред вы несете?

— Нельзя, — в очередной раз повторяет он, чем выводит меня из себя. — Держи телефон при себе. Если что, звони мне. На расстоянии я тебя не укушу, не бойся.

* * *

Со мной остались, к счастью, только двое: Владислав и еще один крайне молчаливый с виду охранник. Остальные уехали с Кротовым. Не так я себе представляла работу личной помощницей. Но на четвертый день поняла, что так мне нравится даже больше.

Создавать вокруг себя чистоту и уют оказалось не только приятно, но и действенно от дурных мыслей. Превратить старый дом в приятное глазу зрелище — дорогого стоит. Пожалуй, во всей этой ситуации раздражает только одно. Я так и не побывала на море. Скоро похолодает и от этого вдвойне обидно.

А, учитывая, что я тружусь в доме как пчелка по семнадцать часов в сутки, то хочу получать хотя бы пару часов в день заслуженного отдыха. Так ведь фигушки. Лишь однажды я поборола себя и позвонила Кротову за разрешением отлучиться на пару часов на море. Только в ответ получила сухое «нельзя» и сброс звонка.

— Завтра доведем до ума баню и все, можно будет выдохнуть, — запыхавшись, произносит Влад, доделывая шкаф.

Откладываю в сторону тряпку и приподнимаюсь с колен. Скидываю перчатки и усаживаюсь на стул, не сводя взгляда с сосредоточенного Влада.

Ловлю себя на мысли, что вот с таким мужчиной я бы и смогла когда-нибудь связать свою жизнь. Он хороший и добрый. И рукастый, как папа. От него не ожидаешь никакого подвоха. И почему-то факт того, что у него есть дочка, ради которой он терпит самодурство Кротова, мне тоже нравится. Не пьет, как мой папа, потеряв жену, а работает.

Не представляю, как такой как он может кого-то обидеть. Да он жука вынес на улицу, вместо того чтобы прихлопнуть эту мерзость. С таким и в постель, наверное, не страшно ложиться, несмотря на габариты. Вот только не страшно и влюбиться это же разные вещи. А способная ли я в принципе влюбиться?

— А сколько лет твоей дочке?

— Пять.

— Ты скучаешь по ней?

— Честно говоря, эти три дня нет, — усмехаясь произносит он. — Когда столько работы, времени на сантименты нет. А вот в обычные дни — да.

— И что, Кротов совсем не дает тебе отпуск?

— Нет. Полноценный выходной раз в десять дней. Это не худшие условия, учитывая зарплату. У всего есть цена. Он и так сделал мне поблажку.

— Ты о чем?

— О детях. Он не берет на работу людей, обремененных детьми. Если для несвободных еще может сделать поблажки, то наличие детей — табу. Так что мне грех жаловаться, — да уж, хороша причина для табу.

— Посмотрела бы я на него, если бы у него были дети и ему показали дулю, вместо работы из-за их наличия. Тоже мне мизопед.

— Кто?

— Детоненавистник.