Он снял обувь, сделал шаг в гостиную и остановился, на полу оставались следы от его мокрых носков.

— Да я лучше здесь постою, — произнес он, — дождь поутихнет, и я побегу. А если у вас есть зонтик, то прямо сейчас могу уйти…

— Зонтика нет, — сказала Марина, — сейчас горячего чаю попьем, и вы согреетесь.

— Да я мокрый весь, а не замерзший.

Марина вдруг растерялась, потому что вдруг поняла, как нелепо это все выглядит. То есть выглядит все нормально, но если вспомнить, что перед ней враг ее мужа… Может быть, даже убийца. Почему может быть? Он ведь даже судом был признан убийцей. «Ведь не просто так зашел, — промелькнула мысль, — дождь — всего лишь предлог. Он и так бы зашел… А зачем?»

Она вспомнила, что говорил Валентин об этом человеке, и ощутила страх, который навалился внезапно. Надо бежать. Но куда? Выход из дома перекрыт. Если кричать в доме, никто не услышит. Даже если выскочить во двор, Николай, конечно же, догонит, а если кричать там, то все соседи сидят по домам, а тут еще и дождь шумит. Хотя какие могут быть соседи! Максим разве что. Но он не прибежит на помощь, даже если и услышит ее предсмертные вопли.

Мужчина смотрел на нее внимательно, словно рассчитывая момент нападения. Но потом вздохнул.

— Зря я вас потревожил. Думал, постою на крылечке под навесом, пережду дождь.

Он повернулся, направился к выходу. С его одежды стекала вода. Николай посмотрел вокруг себя.

— Давайте хоть протру здесь.

— Не надо! — вскрикнула Марина. — Я сама.

Он снова кивнул, открыл дверь и вышел на крыльцо.

— Простите, — произнес он и немного прикрыл за собой дверь.

Но в щель было видно, как он снял с себя майку и начал ее отжимать над ступеньками. Марина видела его тело. Он обернулся и похоже, что смутился.

— Простите, — повторил он.

А она замерла, потому что увидела шрам на его груди. Он был короткий, но грубый — темнее, чем кожа вокруг шрама.

— Я знаю, что вы с Валентином учились вместе, — вдруг произнесла она. Не произнесла, а ляпнула первое, что пришло в голову, но надо было продолжать, чтобы не казаться совсем дурой, — в этом году двадцать лет окончания школы. Я хотела узнать, будут ли ваши одноклассники отмечать это событие. Хотела помочь с организацией…

И замолчала, потому что это была еще большая глупость — признаться в том, что она интересовалась прошлым своего мужа.

— Не надо никому ни в чем помогать, — посоветовал Николай, — они и так отмечают все подряд. Каждый день, наверное, отмечают. К тому же, если вы признаетесь, что жена Кублакова, — с вами никто говорить не будет. По крайней мере откровенно.

— Почему? А если вы позвоните?

— Мне это не надо. Я забыл то время. А если вас интересует что-то конкретное, то порасспрашивайте Вовку Половникова. Он очень разговорчивый товарищ.

Николай посмотрел на двор, на блестящую от капель воды траву.

— Поутих дождь-то, — улыбнулся он, но не Марине, а куда-то в сторону, — побегу я, может, успею, пока затишье.

И поспешил к калитке.

Лужина смотрела ему вслед, и ей казалось, что он, уходя, продолжает улыбаться, как будто он — всезнающий — смеется над ней, испуганной. И зачем он приходил? Только лишь для того, чтобы сказать о каком-то Вовке Половникове. Но ведь не она сама заговорила о его прошлом. И вообще, кто он такой, этот Вовка Половников? И что он может знать?

Выглянуло солнце, и все вокруг заблестело и заискрилось.

Марина стояла на крыльце своего дома, а над домом, над всем поселком висела огромная радуга. Страх ушел, вернее, он отошел, но все равно остался где-то неподалеку, скреб сознание непонятной тревогой, от того, вероятно, что где-то очень близко притаилась разгадка. А может, она и не таится, а как раз на виду, просто надо оглядеться.

В кармане зазвонил мобильник. Марина подумала, что это звонит муж и ответила, не посмотрев на номер вызывающего. Но это звонил сосед.

— Какая гроза прошла! — восхитился Максим. — У меня даже интернет заглючил, хотя дополнительно установлена антенна с таким мощным усилителем, что, казалось, бояться нечего.

— А сейчас есть интернет? — поинтересовалась Лужина. — Я заскочу ненадолго.

Она снова зашла на страничку одноклассников и стала искать человека по фамилии Половников. На большинстве фотографий он был. На старых — еще школьных. Потом промелькнул пару раз на более поздних снимках. Но в группе он не состоял, так что спрашивать было не у кого. Зато в сети находились две его бывшие одноклассницы, которые обменялись короткими сообщениями:

— Придешь сегодня?

— Ладно.

Разговор ни о чем. Вопрос — ответ. Проще было бы и быстрее по телефону переговорить. Но, может, в Пореченске теперь так принято.

Одна из собеседниц тут же вышла из сети, а вторая осталась. Звали ее Павлова Лариса.

И Марина решилась отправить ей сообщение. Минут пять размышляла, что написать, чтобы не вспугнуть сразу, и узнать телефон Половникова.

«Здравствуйте, Лариса. Меня зовут Марина. Я — жена Вали Кублакова. В этом году исполняется ровно двадцать лет, как ваш класс окончил школу. Предполагаются ли какие-нибудь торжества, посвященные этому событию? Если нужна помощь в организации, то мы готовы посодействовать».

Ответ прилетел почти сразу.

— Тебе что нужно?

— Просто хотела помочь.

— Деньгами лучше помоги. А то ты вся из себя такая. Типа крутая. Денег нет, а вы там держитесь.

— Готова помочь. Скажите, сколько надо. Я пришлю. Только вы телефон Половникова мне пришлете?

— Зачем тебе Вовка? Это вообще-то мой муж, чтоб его!

Марина прочитала и задумалась. Ей не понравилось то, как с ней общается незнакомая женщина. Пусть все это высказывается не в лицо, но все же. Должна же быть какая-то, пусть примитивная, вежливость. Деньги, конечно, она отправит, но сначала надо будет получить номер. А если эта Павлова начнет торговаться, потребует оплату вперед, то можно отправить аванс: вряд ли она потребует много.

Тут пришло новое сообщение.

«Вы там как живете? А то тут ходят слухи, что Кублаков круто поднялся, разбогател. А мы тут в своем дерьме копошимся. Потом ты еще звонишь, мужа моего домогаешься. А он — бухарик конченый! Он тебе за бутылку что угодно наговорит. Если что тебя интересует — меня спроси. Я в курсе всего. Все, что знает Половников, мне тоже известно, и даже больше. Сбрось мне на телефон тридцать тысяч, а потом звони и поговорим».

И тут же появился номер телефона.

«Пятнадцать, — ответила Марина, — а если информация достойная, то пришлю еще столько же».