– Ну-у, эта боязнь могла быть и его выдумкой, – заметил подполковник.

– Могла, – согласился я. – Если бы он готовился к убийству продюсера Лисянского. Но, во-первых, Лисянского он не убивал, а во-вторых, эта его боязнь любого оружия известна еще с тех пор, когда он не был разведен со своей супругой. А в разводе с женой Пиктиримов уже пять лет…

– Ладно, разберемся, – после недолгого молчания произнес Попенченко. – Значит так, решим… Вы больше этим делом не занимаетесь. И, конечно, не провоцируете его фигурантов ни на какие экстремальные поступки. Иначе вам не сносить головы. Вы меня хорошо поняли?

– Разумеется, – ответил я, стараясь быть предельно искренним.

– Можете быть свободным, – произнес официальным тоном подполковник Главного следственного управления по городу Москве.

– А о вашем обещании мне стоит вам напоминать? – спросил я, уже приоткрыв дверцу «мерса».

– Не стоит, – ответил подполковник. – Склерозом не страдаю. До свидания.

– До свидания, – ответил я и покинул авто.

– Опять чудишь?

Голос Володьки Коробова был довольно сердит. А еще в нем чувствовалась тревога.

– Это ты о чем? – прикинулся я невинной овечкой.

– Это я о деле продюсера Марка Лисянского, – недовольно произнес Володька. – Ты зачем в него влез?

– Затем, что у вас на подозрении был режиссер Пиктиримов. А он, как мне сказали, Лисянского не убивал, – ответил я. – Вот я и решил разобраться в ситуации… Поначалу я лишь сомневался в виновности режиссера Пиктиримова. Потому что мотив убить продюсера у него был. А теперь я на все сто пятьдесят процентов уверен, что Пиктиримов тут ни при чем. Я так и сказал вашему подполковнику Попенченко… Кстати, это он ведет дело об убийстве Марка Лисянского?

– Да, он, – ответил Володя. – А кто это тебе сказал, что Пиктиримов не виновен в убийстве продюсера?

– Это неважно, – решил я не выдавать Ирину.

Володя, похоже, обиделся на меня. И замолчал.

– А ты случайно не в курсе, говорил ли подполковник Попенченко обо мне со своим начальством? – спросил я Коробова, первым нарушив тяготившее нас обоих молчание.

– В курсе, – не сразу и неохотно ответил Володя. Впрочем, он не ответил, а обиженно буркнул.

– И что? – поинтересовался я. – Каков ответ?

– А ответ таков, – Коробов пару мгновений молчал, а потом выпалил: – Никакого общения с прессой до окончания следствия, а уж тем более допуска к ведению расследования.

– Ясно, – невесело проговорил я.

– Чего тебе ясно?! – кажется, Володя начинал психовать. Это на него непохоже. – Будешь продолжать совать нос куда тебя не просят? Тебе мало того, что тебя хотели убить?

– Ну что, в первый раз, что ли? – бодренько так ответил я, хотя настроение у меня было отнюдь не радужное, скажем так. Володька, кажется, это почувствовал и решил ковать железо, пока горячо.

– Старый, послушай меня, – проникновенно произнес он. – Подполковник Попенченко – старший следователь Главного следственного управления Следственного комитета. Мужик он очень толковый и хваткий. Теперь он тоже склонен считать, что твой Пиктиримов в деле убийства Лисянского ни при чем. Тем более что у режиссера твоего на целую ночь, когда в тебя стреляли, железное алиби. Это Попенченко уже выяснил.

– Когда это Попенченко только успел? – удивился я. – Еще сегодня утром он был у меня.

– Вот, успел, – ответил Володя. – Я же говорю, что он хваткий. Так что все подозрения в убийстве Лисянского с Альберта Пиктиримова сняты. Не он стрелял в режиссера.

– Так оно и есть, – сказал я, ожидая продолжения темы.

– Получается, что задачу свою ты полностью выполнил, – не замедлил продолжить тему Коробов. – Ты снял режиссера с крючка, о чем тебя просил тот или та, имени которого или которой ты называть не желаешь. Так какого рожна тебе еще надобно, Старый?

– Ну, мне стало интересно, кто все же прикончил Лисянского, – признался я. – К тому же убийству продюсера Марка Лисянского у меня будет посвящена передача.

– Да делай ты сколько угодно и каких угодно передач! – едва не взорвался Володя. – Только не лезь в это дело. Ты уже теперь как палка в колесе Попенченко. Только мешаешь ему. И продолжение твоего расследования этого дела будет расценено как создание умышленных помех ведению следствию. Со всеми вытекающими последствиями.

– Вот как? – иронически спросил я.

– Да, именно так, – подтвердил Коробов.

– А если я потихонечку так и очень-очень аккуратно? – попробовал было возразить я.

– Никаких потихонечку и аккуратно, – не принял моего возражения Коробов. – Вообще никаких телодвижений в этом направлении. Я не хочу, чтобы тебя грохнули…

– Что, плакать будешь? – попробовал пошутить я.

– Нет, не буду, – ответил Володя.

– А что будешь? – спросил я.

– Жалеть буду, а еще злиться и пенять на твою тупую упертость и глупость, – незамедлительно последовал ответ.

– Меня не убьют, – заверил я приятеля. И добавил: – Я типа везучий. У меня и ангел-хранитель есть.

– Блин, Старый, я уже все сказал, что хотел, – кончилось, видимо, терпение у Коробова.

– Да ладно, не злись, – примирительно произнес я. – Понял я, что мне в этом деле – от ворот поворот.

– Точно понял? – с надеждой спросил Володя.

– Абсолютно, – ответил я.

Меня весь день занимал вопрос: кто же все-таки в меня стрелял? Тот же человек, кто убил продюсера Марка Лисянского, или кто-то другой? И если этот хваткий подполковник Попенченко выяснил, что на момент покушения на меня у режиссера Альберта Пиктиримова имеется железное алиби, то есть ли таковые алиби у Натальи Алениной и Стасика Ярошевича? К сожалению, этого мне уже не узнать. Ведь доступ к делу мне закрыт наглухо.

А вдруг это была сама Аленина? Узнала про мое интервью с Ярошевичем, о котором Стасик, конечно же, доложил Наталье Валерьевне, испугалась, что я докопаюсь до истины, и решила меня убрать. Дождавшись меня у дома, она выстрелила, и если бы не развязавшийся шнурок, то попала бы. Времени нанять профессионального киллера у нее не было. Да и откуда ей знать таких людей, ведь для этого надо обладать очень хорошими связями в криминальном мире. Значит, вполне возможно, что стреляла она сама.

А Стасик Ярошевич? Она ведь могла попросить его «уладить проблему». Он мог сделать это и по собственной инициативе, поскольку после интервью мы расстались явными врагами.

А может, это он стрелял в продюсера Лисянского? Но зачем Ярошевичу его убивать? Ведь Стасик не имеет никакого касательства ни к продюсеру Лисянскому, ни к его новому проекту. Разве что его попросила об этом Аленина. Но тогда она должна иметь на Ярошевича огромное влияние.