— Я не стану делать то, что вы хотите. Я никогда не былпредателем. И не могу обманывать доверившихся мне людей. Неужели это так труднопонять?

Бурлаков затормозил и посмотрел на Горохова. Долго молчал,потом сказал:

— Вы меня все-таки не совсем поняли, полковник. Ничего отвас уже не зависит. Вы в любом случае уже не сможете работать в своем кабинете.Мы не допустим, чтобы вы туда попали. Но если даже вы сумеете нас обмануть ипроникнете в кабинет, то у вас не будет никаких шансов. Ни одного. Вас простопристрелят. Неужели вы этого не поняли? — Горохов молчал.

— Я предупрежу Звягинцева, — решительно сказал он, — пустьхоть знает, что ему нужно быть осторожным.

— Он и так достаточно осторожен. Но лучше не звоните ему, онвам может не поверить: вы ему сегодня дважды соврали. Сначала сказав, что невидели эту фотографию, потом признав ее. Согласитесь, что он может вам неповерить.

— Черт бы вас всех побрал, — зло сказал Горохов, — кажется,я начинаю ненавидеть обе стороны.

— Не нужно так драматизировать, — посоветовал Бурлаков, —сейчас мы поедем к вам, и вы возьмете машину.

Бурлаков свернул и мягко затормозил. Сразу за ними впереулок свернула темно-коричневая «мазда». Не выходя из машины, Бурлаковподнял руку, и из автомобиля кто-то вышел. Горохов обернулся. Это была женщиналет сорока. Она подошла довольно уверенной походкой. Открыла заднюю дверцу исела в машину.

— Познакомьтесь, — сказал Бурлаков, — она будет управлятьавтомобилем, с которым вы столкнетесь.

— Надеюсь, вы ударите мою машину не очень сильно, —улыбнулась женщина.

— Вы знаете. Бурлаков, — повернулся к полковнику ФСБГорохов, — я в милиции работаю столько лет, но, оказывается, ничего не знаю. Увас ужасные методы работы, вам этого никто не говорил?

Вечером мы снова собрались вместе. Я приехал в пятом часу,когда все уже были на месте.

Проехать в центре Москвы после четырех вечера почтиневозможно. Я попал в ужасную пробку у Белорусского вокзала и почти часдобирался до работы.

Хонинов и ребята подъехали чуть позже. Они пробыли в«Украине» почти три часа, всех опросили, всех перепотрошили, но нашли лишьнескольких человек, помнящих Метелину. Зато Петрашку и Маслаков сияли, какновогодние елки. Они сравнили фамилии в записной книжке Липатова и в спискахвладельцев «хонды» и обнаружили одну. Каково было наше удивление, когда намсообщили, что обладатель фамилии — офицер ФСБ Валерий Шурыгин.

Маслаков говорил об этом с гордостью, мы все радостнокивали. А вот Михалыч, наоборот, сидел задумчивый и серьезный. Я ведь тогда ещене знал, что он уже подозревал кого-то из нас. Что он уже догадался о том, чтов группе есть информатор, который сообщает о каждом нашем шаге. Не догадывалсяникто и о том, что ему уже звонил Панкратов, спрашивая о фотографии. Недогадывался никто и об Александре Никитиче.

— Где изъятые фотографии? — спросил он у Маслакова.

— У вас в столе.

— А где фотография с Гороховым? — уточнил он у Бессонова.

— Я принес ее из лаборатории вместе с их заключением, икапитан Хонинов положил их в ваш сейф, — пояснил Миша. Звягинцев досталфотографию и заключение экспертов. Подумав немного, достал из стола всефотографии и положил их вместе.

— Панкратов приказал сдать их следователям, которые началирасследование, — пояснил он.

— Так нельзя, командир, — сказал Петрашку. Он и Хонинов былистаршими по званию, — мы должны все довести до конца.

— До какого конца? — нахмурился Михалыч. — Хотите, чтобы насобвинили в том, что мы подбросили фальшивку в квартиру Скрибенко?

— Значит, вы не хотите узнать, кто убил наших ребят? — невыдержал Петрашку.

— Хочу, — тихо ответил подполковник, — и обязательно найду.Но в рамках закона. — Он взял пачку фотографий и положил их в карман вместе сактом, помолчав, наконец сказал:

— Шувалов еще ничего не рассказал. Давайте его послушаем.

— У меня никаких особенных новостей нет. — Я старался несмотреть на подполковника. В этот момент мне казалось, что и он начал какую-тоигру. — Я нашел Леньку Свиридова, и он мне рассказал о Метелиной все, что знал.Типичная стерва, получающая одновременно деньги с обеих сторон. И с нас, и сбандитов.

Оказалось, у нее был еще один источник. Когда она работала в«Метрополе», то была еще и информатором ФСБ. Она сдала группу Коробкованесколько дней назад, — продолжал я, — но точный адрес назвала только вчераночью. И сразу нам поручили выехать на задание.

— Все правильно, — кивнул подполковник, я так и думал, — Мыне поняли, почему он так думал, но никто не решился ничего спросить.

— Ты сдал деньги? — спросил Михалыч у Аракелова.

— Как вы сказали. Все оформили точно.

— А что у нас по Липатову?

— Ничего существенного установить не удалось, — развелруками Петрашку, — в Кабинет Министров я не ездил, вы не разрешили. А по егозаписной книжке я ничего не мог установить, хотя есть несколько громкихфамилий. Видимо, там записаны их прямые телефоны. Если вдруг захотим позвонитькому-нибудь из них — сумеем это сделать довольно быстро, — пошутил он.

Звягинцев посмотрел на нас всех. Словно спрашивая себя,можно ли нам доверять. А потом наконец сказал:

— У нас, ребята, не только смерть наших товарищей. И нетолько это дело. У нас все гораздо хуже. Среди нас оказался сука, которыйвыдает все наши действия.

Вот на этот раз мы не выдержали. Загалдели, зашумели,закричали все разом. А потом так же разом успокоились, глядя друг на друга.Мерзкое это чувство, подлое. Подозревать самых близких товарищей, которые твоюспину прикрывают, когда ты на бандитов идешь. Мы сидели и смотрели друг надруга. И мне почему-то казалось, что больше всего смотрят на меня. Но, может,это мне только, казалось и у других были похожие чувства.

— Кто? — спросил Сергей Хонинов. Михалыч молчал.

— Он просто уйдет из нашей группы, — предложил Хонинов, — мыего не тронем и ничего не скажем. Пусть прямо сейчас встанет и уйдет, пока егоне назвали. — У всех были немного виноватые лица. Но все остались сидеть.

Подполковник Звягинцев, капитан Хонинов, капитан Петрашку,старший лейтенант Маслаков, старший лейтенант Дятлов, лейтенант Бессонов илейтенант Аракелов.

Кто из них предатель? Я себя, конечно, не считаю, я знаю,что я не Иуда. Но кто-то из них. Я с ними работаю уже столько лет. Участвовал встольких операциях. Неужели кто-то из них может предать?