медведицы, будто бы вылепленной из снега. Зверь приближался…

Тайка похолодела от ужаса. Её и без того потряхивало, а тут ещё и зубы начали выбивать мелкую дробь, и ноги сделались ватными…

— Она идёт! Тая, сделай что-нибудь! — заволновался Пушок.

— Может, другую песню? — Тайка облизнула обветренные губы. — Сейчас-сейчас, я только сосредоточусь.

Верные слова никак не приходили. Да и откуда бы им взяться, когда страх и холод сковали разум? Так ничего и не придумав, она крикнула:

— Бежим!

Коловерша сорвался с плеча, сделал круг и вернулся, заметив, что Тайка не сдвинулась с места.

— Ты где застряла? Метелица уже совсем близко.

— Я не могу идти. Кажется, меня заколдовали. Ноги не слушаются. Лети один.

— Вот ещё! Я тебя не брошу!

— Тогда нам обоим крышка, дурачок! — Отчаяние захлестнуло Тайку.

Она чувствовала себя так, словно в прорубь нырнула, а вынырнуть не получается, потому что над головой — крепкий лёд. Как ни бейся, не пробьёшь. Обереги не помогли, охранные чары развеялись. Язык не слушался, онемел — ни заклятие сказать, ни на помощь позвать…

И тут Пушок вышел вперёд, загородив Тайку собой. С ума сошёл! Куда ему, маленькому коловерше, с медведицей драться? Ещё и волшебной.

Но Пушок драться не собирался. Вместо этого сел на снег, сложил лапки под себя и замурчал, как трактор.

Пусть не сразу, но Тайка поняла его задумку: если Гололедица терпеть не может людей и человеческие колыбельные ей не по нраву, может, коловершья сойдёт? Она почти как кошачья, только ещё громче.

Вот такая: мр-мр-мр…

И представляете, помогло! Снегопад прекратился, ветер стих, и даль прояснилась.

— Ну, Пушок! Герой! — ахнула Тайка, но коловерша в ответ зашипел:

— Ш-ш-ш, разбудишь. Сперва подальше отойдём, потом хвали.

Так по свежевыпавшему снежку они дотопали до дома — и ни разу не поскользнулись, не упали. Лёд-то весь присыпало. Ещё люди несколько раз туда-сюда пройдут, и будет хорошая дорога: утоптанная, снежная.

— Как же ты догадался, что медведицу-гололедицу мурлыканьем убаюкать можно? — спросила Тайка, когда они с Пушком устроились на печке, чтобы наконец согреться и просушить вещи.

— Ну, на тебя же действует. И на Никифора. Вот я и решил попробовать, — ухмыльнулся коловерша.

— Нишо на меня не действует, выдумщик, — буркнул домовой из-под одеяла. — Тебе свезло просто. Не зря ж мудрость в народе глаголят: удача рыжих любит.

— И мы отвечаем ей взаимностью, — Пушок потянулся, потоптался, умостился на подушке и, спрятав под себя лапки, снова завёл коловершью песнь.

Никифор захрапел в тот же миг. Тайка тоже начала зевать и клевать носом. Прежде чем совсем вырубиться, она притянула Пушка к себе и чмокнула его в макушку.

— Спасибо, родной.

— Тая, а Гололедица мне тоже спасибо сказала! Только не вслух, а как будто бы в моей голове. Представляешь?

Тайка слышала коловершу сквозь сон, но ответить уже не было сил. Пушок вздохнул и поправил лапкой сползшее с её плеча одеяло:

— Ладно, спите уж. Всем надо высыпаться, чтобы не стать злыми ёжиками. А я, так и быть, вам ещё помурчу. Мр-мр-мр…

Сорок кошек

— Ты чего ревёшь? — Пушок тронул лапкой подрагивающее Тайкино плечо.

— Я не реву.

— А по-моему, ревёшь. У меня глаз-алмаз, ничего не скроешь. А ну, признавайся, кто мою ведьму обидел? Я ему отомщу: глаза выцарапаю, за палец укушу и оставлю без сладкого!

Последняя угроза, конечно, была самая страшная. Тайка представила себе, как коловерша съедает всё сам, чтобы ничего не досталось злоумышленнику, и хихикнула. Настроение слегка улучшилось.

— Не надо никому мстить. Просто я оказалась не в том месте не в то время. Бабу Валю помнишь?

— Дачницу?

— Угу. Она меня плохими словами обозвала.

— За что? — фыркнул Пушок.

— Да в том-то и дело, что ни за что. Мол, все знают, что я ведьма. Значит, не просто так мимо иду, а пришла её сглазить. Сдалась она мне! — Тайка высморкалась в салфетку. — Это несправедливо. Я же никогда… никого…

Коловерша, обняв её лапами, замурчал:

— Ну-ну, не плачь. Я тебя люблю. И домовой Никифор тоже любит. Что тебе до той бабы Вали? Глупая тётка сказала ерунду. Собака лает, ветер носит.

— А вдруг все подумают, что это правда?

— Кто «все»?

— Ну, деревенские…

— Кому ты добро делала, те не подумают. А это, считай, уже полдеревни. Хочешь пряник?

У Пушка был один рецепт от всех бед: еда. В большинстве случаев, надо признать, весьма действенный.

Тайка взяла пряник, вгрызлась в него.

— Но есть ещё другая половина деревни.

— Ты не червонец, чтобы всем нравиться, — коловерша слизнул со стола пряничные крошки. — Плюнь и разотри!

Тайке очень хотелось возразить, но она понимала, что Пушок прав. Каждому мил не будешь. Но порой так хочется…

Она даже обрадовалась, когда в дверь вдруг постучали. Слёзы сразу высохли — при чужих плакать нельзя.

— Кого там принесло? — недовольно фыркнул Пушок, пряча пряники под стол.

— Наверное, дед Фёдор.

Тайка распахнула дверь и ахнула: нет, это был вовсе не дед. На крыльце стояла… она сама — вернее, некто, принявший Тайкино обличье. Вспомнилось, что увидеть двойника — плохая примета, если не к смерти, то уж точно не к добру. Она убежала бы, но ноги словно к месту приросли.

Коловерша в ужасе зашипел, попятился. Тайка попыталась захлопнуть дверь, но не успела — гостья подставила сапожок.

— Не бойся! Помнишь меня? Я Правда!

— Уф…

От сердца немного отлегло. Да, они уже встречались прошлым летом, когда добывали мёртвую и живую воду. Но Тайка помнила, что у Правды есть и другая сестрица — Кривда. И различить их было ой как непросто…

— Привет, — она нашла в себе силы улыбнуться. — Какими судьбами? И почему ты выглядишь точь-в-точь как я?

— Не хотела смущать деревенских жителей. Пришлось притвориться человеком.

— Но почему именно мной?

— Ты мне нравишься. А что, нельзя?

— Ну-у-у, это странно… — Тайка посторонилась. — Заходи. Чаю хочешь?

Гостья покачала головой, вошла в дом, огляделась:

— Недурно живёшь, ведьма.

— Ой, да самая обычная изба.

— Для тебя, может, обычная, а для меня — удивительная. Вы, смертные, такие интересные, много чудес храните… Надеюсь, ты никуда не торопишься?

Тайка нахмурилась, предвкушая проблемы. Правда (если это, конечно, была она) явно не просто так заглянула. Ещё и чаёвничать отказалась. Значит, случилось что-то плохое.

Гостья со вздохом опустилась на табурет:

— Моя сестрица пропала. Помоги её найти!

— Как это пропала? — опешила Тайка. — А как же волшебные Путь и Непуть-ручьи? Они что же, сейчас без присмотра остались?

— Увы…

— И кто угодно может подойти и набрать живую и мёртвую воду?