Открыл глаза: ага, вот они обе! Живы, и, судя по виду, целы.

Но отчаяния и страха в глазах не заметил бы только слепой. А почему…

А-а, вот они и заулыбались!

— Ну ты и скотина! Мы уж боялись, ты отправился назад — на старую землю!

Он хмыкнул, снова прикрыв опухшие глаза, и ловя себя на том, что улыбается, как последний идиот:

— Нет уж, милые мои, — попытка «сладко» потянуться, впрочем, кончилась куда хуже: он сразу скривился и невольно застонал: все мышцы лица, да и всего остального тела жутко болели! — Так просто вам от моих сексуальных домогательств не отвертеться!

— Смотри, — Рахель обратилась к Полине, — Пытается шутить. Значит, не так плохо, как мы боялись, — и, уже к Керку, — …рен тебе с маслом — секс! Теперь тебе надо хотя бы пару дней отлежаться! Ну, или пару целебных шариков сожрать… Давай, поднимайся: пора в любимый лифт!

— Ага, иду. — он перевернулся на бок, подтянул колени к груди. Нет, всё, вроде цело: даже дырки в плече и руке исчезли. Вот и хорошо: не придётся их мазать левомиколем! Да и опухоль глаз исчезала, словно снег под лучами майского солнца…

— Идёт он… Скажи лучше: не «иду», а — ползу!

— А ты вообще помалкивай, младшая. Думаешь, я не помню, как ты предлагала меня бросить на съедение?!

— Ну, это было в порыве отчаяния! — деланного раскаяния в голосе не заметил бы только лифт. (Впрочем, может, как раз он-то всё и замечает!) — А кроме того, тебя-то им хватило бы надолго!

— Блинн… Я всегда говорила, что вот нет в тебе уважения к солидным женщинам, всю жизнь проработавших старшими, а затем и ведущими, бухгалтерами крупнейшей компании… А сейчас руководящей пусть маленьким, но сплочённым коллективом идиотов, ищущих себе на …опу приключений в хреновом Лабиринте.

— Может, ты ещё и всю нашу отчётность подготовишь к окончанию финансового полугодия?

— И подготовлю. Вот: дебет: одна дура, мнящая себя юмористкой. (Правда, с неплохой фигурой. Этого не отнять.) И один раздолбай, мнящий себя …барем-террористом, и сейчас находящийся из-за этого в нерабочем состоянии… Подлежат списанию? Впрочем, нет: капитальный ремонт с помощью секса ещё возможен.

Вставай давай, иначе придётся начать чинить-ласкать тебя прямо здесь!

Керк, молча посмеивавшийся себе в усы во время очередной шутливой перепалки, ставшей чем-то вроде традиции, подумал, что и правда — они, эти перепалки, стали чем-то привычным. Родным. И раз его женщины снова способны шутить, всё — в порядке!

И слава Богу! Он уж и не представлял себе своей жизни без них.

И, если быть честным — хотя бы с самим собой! — и жизнь бы за них отдал.

Вот так, просто и буднично: влюбился, как юный баран!..

Да ещё и в двоих!

После привычно спокойного и вдумчивого приёма пищи и воды, Керк позволил затащить себя в ванну.

Тут его долго и бережно намыливали, утешая шутками и приколами, типа того, что «до свадьбы всё заживёт», и что «пить надо поменьше — а то пот воняет спиртом!».

Он помалкивал, и даже улыбку удерживал внутри: старательно делал вид, что окончательно расслабился и обессилел.

Дамы, убедившись, что собеседник он никакой, перетащили его на постель, после чего вернулись в ванну, и явно занялись друг другом: до него донеслись сдерживаемые и скромные вначале, а затем всё более откровенные и громкие «А-ах-ахх!!!» и «О-о-о, да! Да! ДА-А-А!!!..» Недвусмысленно сладострастные вздохи и стоны, а затем и крики восторга сказали Керку, что не мужчиной единым могут довольствоваться женщины.

Он, кряхтя, и держась за спину, проковылял к дверному проёму, и заглянул.

Обе паршивки стояли в ванной, подбоченясь (Рахель), и поставив точёную ножку на борт ванны (Полина), и, обратив лицо ко входу, стенали и вздыхали что было сил.

Рахель прокомментировала:

— Я же сказала: больше двух минут он не выдержит.

— Точно. Ох уж эти мужчины. Всё бы им подглядывать за нами, бедняжками!

— Ага. Бедняжки. — Керк, понимая, что ему хотели просто «прибавить бодрости духа», не сердился, как пытался было показать: его душил смех, — Я отлично понял, что вы все бедняжки, когда одна из моих бывших окно в ванной комнате закрасила как раз до того места, с которого её ванну было видно всем пяти этажам дома напротив.

— Ага. Всё ясно. Стало быть, ты жил в доме напротив?

— Точно. Да и остальные её три бойфренда попались на крючок именно таким образом… А вообще-то я хотел сказать: спасибо Полина. Что затащила нас обеих в круг.

— Да ладно. Чего не сделаешь для любимого мужа. И старшего экономиста.

Локоть Рахель снова дёрнулся, Полина ойкнула. Потом сердито шлёпнула Рахель ладонью по широкой оконечности спины:

— Бессовестная! Больно же! У меня на рёбрах нет такой жировой прослойки, как у некоторых!

— У меня нет ни грамма лишнего жира! И вообще я удивлена, чего наш муж находит в такой селёдке? Подкормить бы тебя. Да научить основам бухгалтерского учёта…

— Хватит прикалываться, очаровашечки мои. Долго ещё мне придётся ждать тёплых тел, что согреют и успокоят моё… э-э… сильно помятое и уставшее тело?

— Нет. Сейчас домываемся и идём.

Словно в подтверждение, они начали демонстративно изгибать тела, принимая позы: ну прямо одна пикантней другой, и намыливать друг друга — Керк отметил походя, что откуда-то словно сама собой взялась вторая мочалка!

На него «девочки» поглядывали томно и хитро.

Керк обнаружил, что усталость мышц и ломота в теле как-то незаметно… рассосались! А то, чему полагалось отдыхать, уже вовсе отдыхать не намерено, воспрянув к жизни. И деятельности.

Сопя и вожделея, он направился к ванне.

Дамы с деланно страстными, но от этого не менее соблазнительными эротическими стонами и причмокиваниями раскрыли объятья…

Через час он начал подумывать, что лучше бы достался на растерзание марабунта!

Утром он еле разлепил опухшие глаза, и удивился: женщин в комнате не было!

— Эй! Жёны! Старшая и любимая! Вы… где?

— Здесь мы, здесь. — на пороге ванной появились его женщины, — Ох уж эти мужчины! Ни минуты не дадут поговорить спокойно!

— Ого! Вам уже нужно… Говорить! Нашли здесь третью женщину, что ли, и теперь обсуждаете её?!

— Тьфу ты! Вот она: мужская логика! Если две женщины о чём-то секретничают, так значит — обязательно перемывают кости третьей?!

— Ну… Да! Или…

— Вот именно. Давай остановимся на этом варианте. И больше не будем это обсуждать. — Рахель посмотрела так, что Керк понял: обсуждать они из этого ничего больше не будут!

И тысяча вопросов, вертящихся сейчас в голове, и восклицаний, рвущихся на