Моей наставницей была тётя Иса. Я знала, что Виридиан – старый заклятый враг Бравиты – выжила, найдя прибежище в моём Коте. Но ведь это не она…

И всё же. У меня не особенно хорошо получались упражнения, которые давала мне тётя Иса. Это Кот научил меня бороться, вместо того чтобы убегать. Это он научил меня сражаться – в основном бросая в воду, чтобы посмотреть, умею ли плавать. Он спасал меня, если я начинала тонуть, – но не раньше. И дикой ведьмой я стала только благодаря ему.

Тот, кто под властью забвения, но продолжает жить.

Вот что имела в виду Бравита… я нахожусь в родстве с Виридиан через папу. Моего папу, который понятия не имел, кто такая Виридиан… потому что все её позабыли.

Мой папа. Это же полнейший абсурд! Мой добрый и абсолютно обыкновенный папа…

– Ты лжёшь, – сказала я.

От этого она рассмеялась ещё громче своим жутким смехом, в котором голос папы смешался с Бравитиной издёвкой.

– В слепом неведении до последнего, – сказала она. – Как это мило!

Она не пыталась меня переубедить, и, наверное, поэтому я вдруг почувствовала, что верю ей.

– Бедняжка Виридиан, – произнесла она без намёка на сочувствие. – Забвение уничтожило в роду все так называемые колдовские способности. А когда наконец появляется дитя с капелькой свежей крови дикой ведьмы – достаточной для того, чтобы развеять проклятие, – так им оказываешься ты!

В последнее слово она вложила столько издёвки и презрения, что у меня всё внутри сжалось.

Оскар встал рядом со мной.

– Ты и понятия не имеешь, на что она способна, – сказал он Бравите. – Какой сильной она может быть, когда нужно. Какой смелой, когда нужно кого-то защитить!

Здорово, что он так сказал, мне нужно было это услышать, потому что, хотя я и знала, что не должна поддаваться воздействию Бравитиных слов, мне приходилось бороться с тем… чтобы не делаться меньше. И когда я смотрела на это лицо, принадлежащее моему папе и одновременно Бравите… внутри всё переворачивалось, а где-то в груди возникал ледяной безнадёжный страх. Как я могу бороться против… той, кто находится в теле моего папы? Я не могу причинить ему вред. Она выбрала самый надёжный щит в мире. Она находилась там в большей безопасности, чем мы за радужным куполом Щитовой завесы. Всё это, конечно, хорошо – «окружить» её и проводить к смерти, – но где же мой круг? И что, если она заберёт с собой папу?

Она… что-то такое сделала. Дотянулась до Оскара, но не рукой. Его тело дёрнулось, и он взревел от боли.

– Хватит! – закричала я. – Остановись!

– А если нет – то что? – усмехнулась она. – Что ты сделаешь? Ударишь? Скажешь «убирайся»? Тогда я захвачу с собой твоего папочку. А может, и его.

В этот раз она показала пальцем, и Оскар застонал от боли.

Я понятия не имела, что мне делать. Ведь она была права. Я не могла сказать «убирайся». Я ничего не могла ей сделать. Всё, что я бы делала ей, сказалось бы на моём папе тоже.

Но у кого-то таких препятствий не возникало. Крохотная фигурка ринулась к земле, перескочила на штанину папы и прыгнула на руку, показывающую на Оскара.

– Что…

Больше Бравита ничего сказать не успела – Валиант уже вонзил свои острые маленькие зубки грызуна ей в палец.

– Ай! – Она затрясла рукой, но Валиант вцепился мёртвой хваткой. И только когда, приложив все силы, она стряхнула его, он разжал челюсти и полетел по воздуху, напоминая серый мохнатый теннисный мячик.

– Валиант!..

Оскар сам вырвался из болезненной хватки Бравиты и помчался за своим диким другом, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке. А я подумала: если крохотный, как мышка, Валиант на это способен, значит, смогу и я. На мгновение я закрыла глаза, чтобы быстрее вызвать дикое чувство.

«Кот, – тихо попросила я. – Если ты всё ещё здесь – где-нибудь в этом мире, в том или ином виде, – пожалуйста, помоги мне сейчас! В самый последний раз – обещаю!»

Я прислушивалась, но никто не ответил. Я ощутила Котёнка – словно маленький укол ревности, потому что позвала не его. И больше ничего.

Только я вдруг перестала бояться.

Напряжение и готовность к бою остались, а страх исчез.

«Ты можешь, – прошептала я себе. – Она не лучше тебя. И, возможно, даже не сильнее».

Когда я смотрела на Бравиту с помощью дикого чувства, то понимала: она вообще не похожа на папу. Мне были чётко видны границы. Я видела, что он где-то там, внутри, но будто сокрыт в такой маленькой твёрдой капсуле посреди Бравитиного грязного месива.

Котёнок теперь стал ближе. И ощущался яснее. Мои друзья, входившие в колдовской круг, были в пути. Я снова открыла глаза и посмотрела на человека, выглядящего как мой папа, но им не являющегося. И усмешка на губах была не его. И алчность, от которой сжимались руки в желании вырвать жизненную энергию и силы из ничего…

– Ты помнишь царство смерти? Помнишь долину Тлена? – спросила я. – Пойдём, Бравита. Настало время тебе вернуться. А мой папа… останется здесь!

Ей казалось, она одержала верх. Я видела это по торжествующему взгляду сияющих глаз, которые никогда не станут такими, как у папы. Я вновь присмотрелась к ней с помощью дикого чувства. Она что-то протягивала ко мне, не очень похожее на руки – тем более руки моего папы. В ней по-прежнему было что-то бесформенное, напоминающее пиявку, нечто пузырящееся и барахтающееся под поверхностью…

Нечто ярко-розовое.

Я никогда не смотрела на папу глазами дикой ведьмы, однако была вполне уверена, что он выглядит совсем не так. Бравита захватила Пию.

Я не увидела и не почувствовала, когда это произошло. И я не знала, бродила ли по лугу в поисках своей маленькой дочери сама Пия, вконец лишившись рассудка, или… это Бравита, воспользовавшись её телом, пыталась заставить нас совершить какую-нибудь глупость.

Но в одном сомневаться не приходилось: когда её начал мучить голод и не осталось никого, на кого можно наброситься, она разрушила защиту старой ведьмы и поглотила её всю без остатка.

– Пойдём, – сказала я. – Я твой проводник и покажу тебе путь.

– Ты? Покажешь? – Её презрение было почти осязаемо. – Какая-то шмакодявка и её паршивый кот не могут ничего мне показать.

– Может, и нет, – произнесла Кахла своим самым холодным, по-змеиному опасным голосом. – Поэтому она и не одна!

Я вновь открыла глаза, потому что мне было необходимо их всех увидеть. Котёнок выскочил из тьмы словно кошачья ракета, летящая на тепло, я едва успела его схватить. Он так сильно прижался ко мне, словно на этот раз сам хотел погостить внутри меня. Оскар нашёл Валианта, и тот восседал у него на голове, воинственно глядя на Бравиту. У Аркуса на одном плече сидела Эрия, а на другом – Никто, поэтому он казался на голову выше, чем обычно.