Демосфен, которого избрали стратегом на первый срок, вероятно, получил весьма неопределенные приказы, смысл которых сводился к общему требованию «оказать помощь союзникам Афин на западе и нанести неприятелю максимальный урон». Беспроигрышным и очевидным планом в этой ситуации было взять Левкаду в осаду и постараться не злить акарнанцев. Те, кто инструктировал Демосфена накануне похода, наверняка не упоминали о необходимости вести кампанию против варваров, живших в глубине материка и далеко на восток от территории союзников. Соглашаться на предложение навпактийцев было опасно для нового командующего как в политическом, так и в военном отношении, но, несмотря на это, он поступил именно так, как они его просили. Фукидид сообщает нам, что Демосфен отчасти хотел угодить мессенцам: в роли союзников Афин они были еще ценнее, чем акарнанцы, поскольку занимали критически важную позицию в Коринфском заливе, потеря которой стала бы катастрофой. Но смелое воображение Демосфена рисовало ему куда более широкие перспективы, чем просто оборона Навпакта, и в дерзком стиле, ставшем отличительной чертой для всей его карьеры, он разработал грандиозный план. При содействии войск из Акарнании и Навпакта он быстро завоюет Этолию и пополнит свою армию покоренными этолийцами. Затем он пройдет через западные области Локриды к дорийскому Китинию, а оттуда вступит в Фокиду, где к нему присоединятся фокейцы, которые были давними друзьями афинян. С этим многочисленным войском он сможет атаковать Беотию с тыла.

Если ему удастся подойти к западному рубежу Беотии одновременно с тем, как с востока в нее вступят объединенные войска Никия, Гиппоника и Евримедонта, то вместе они сумеют добыть для Афин великую победу и вывести Беотию, самого могущественного союзника Спарты, из войны. Можно будет рассчитывать и на помощь беотийских демократов, которые прежде уже сотрудничали с Афинами. Достичь всего этого Демосфен надеялся без поддержки афинского войска. Он намеревался добиться громадных успехов при ничтожном риске для Афин и начал действовать по собственной инициативе, без одобрения афинского народного собрания и даже без совещания с ним.

Демосфен столкнулся с трудностями практически сразу. Акарнанцы отказались идти вместе с ним в Этолию; пятнадцать керкирских кораблей вернулись домой, не желая сражаться за пределами собственных вод, а также по независящим от них причинам. По всей видимости, уже в следующем году один из персонажей в комедии Гермиппа произнес: «Пусть Посейдон покарает керкирян вместе с их пустотелыми кораблями за двуличие»[15]. Однако в действительности решение оставить Левкаду и отправиться воевать с этолийцами не могло не породить сомнения среди всех союзников.

Потеря большей части войска и третьей части флота могла бы удержать менее уверенного в себе полководца, но Демосфен упорно шел напролом. Локридские союзники афинян были соседями этолийцев и пользовались тем же типом доспехов и оружия. Они также хорошо знали неприятеля и окружающую местность. Согласно плану, всему их войску предстояло направиться вглубь материка и соединиться с Демосфеном, который шел по этолийским землям, захватывая город за городом. Но тут замысел начал рушиться. Подкрепление, которого ждали от локрийцев, так и не появилось. Это третье по счету отступничество союзников встревожило Демосфена больше прочих: в суровой горной местности Этолии успех всей кампании и защищенность его войска зависели от участия легковооруженных, опытных в метании дротиков локрийцев. Тем не менее мессенцы заверили Демосфена, что за победой дело не станет, если он будет действовать быстро и не позволит этолийцам сплотить их разрозненные силы.

В эпоху, когда основным средством военной разведки были сообщения, получаемые лично из уст посыльных, план Демосфена был еще более рискованным, чем может показаться на первый взгляд. Советы мессенцев запоздали, так как этолийцы уже знали о предстоявшем походе и в это самое время готовились к его отражению. К ним на помощь со всей Этолии стекалось огромное количество соплеменников, о чем Демосфен также не подозревал. Отсутствие обещанных подкреплений говорило в пользу приостановки похода, но ни сомнения, ни осмотрительность не были свойственны Демосфену от природы, поэтому он решил тотчас же выдвинуться против этолийцев.

Он легко овладел Эгитием, но быстрая сдача города оказалась ловушкой: жители с подошедшими к ним подкреплениями сидели в засадах на окружающих Эгитий холмах и атаковали со всех сторон, как только афиняне и их союзники вошли в город. Нападавшие были опытными метателями дротиков и носили легкие доспехи, что позволяло им серьезно подтачивать силы афинян и быстро отступать, не терпя никакого урона. Лишь теперь афиняне понимали, как не хватает им воинов с дротиками, обещанных локрийскими союзниками. Афинские лучники могли бы компенсировать их отсутствие, но, после того как командир лучников был убит, они бросились врассыпную, оставив своих пехотинцев, измученных постоянными вылазками более спорых легковооруженных этолийцев, без прикрытия. Наконец, когда пехота также обратилась в бегство, случилось последнее несчастье, превратившее разгром в бойню. Проводник-мессенец Хромон, который мог бы вывести воинов в безопасное место, погиб, и афиняне с союзниками оказались застигнутыми посреди незнакомой, покрытой зарослями и оврагами территории. Многие заблудились в лесах, и тогда этолийцы устроили в них пожар. Потери среди афинских союзников были изрядными, а сами афиняне лишились 120 из 300 бойцов с кораблей, а также стратега Прокла. Побежденные афиняне забрали тела своих убитых по условиям перемирия, отступили к Навпакту, а затем отплыли в Афины.

Демосфен остался подле Навпакта, «опасаясь гнева афинян после своей неудачи» (III.98.3), и эти опасения были небеспочвенны. Он отверг успешную и многообещающую кампанию ради проведения собственной, не одобренной теми, кто отправил его в поход. Его план вполне можно счесть дальновидным и в высшей степени остроумным, но он был задуман в спешке и очень плохо осуществлен. Успех плана зависел от стремительности, но эта же стремительность помешала тщательной подготовке и координированию, необходимым в столь хитросплетенной операции. Кроме того, Демосфен был плохо знаком с местностью и с боевой тактикой легковооруженной пехоты. Можно признать его вину в том, что он продолжал упрямо двигаться вперед навстречу полной неопределенности и не остановился даже после того, как дела явно пошли не так. Но необычайные подвиги не совершаются осторожными полководцами, избегающими всякого риска, а победы в великих войнах редко достигаются в отсутствие отчаянных лидеров. Наконец, мы не должны забывать, что Демосфен рисковал относительно немногим, ведь Афины потеряли всего 120 воинов – цена пусть и ощутимая, но не чрезмерная в сравнении с теми приобретениями, которые сулила победа. К тому же Демосфен был тем редким типом военного, который умел извлекать уроки из своих неудач, и в будущем он непременно воспользуется опытом, полученным в этой кампании.

СПАРТАНЦЫ АТАКУЮТ НА СЕВЕРО-ЗАПАДЕ

Весть о поражении Демосфена подтолкнула спартанцев принять приглашение этолийцев и попытаться вырвать Навпакт из рук афинян. Трехтысячное пелопоннесское войско вступило в Центральную Грецию, заставив локрийцев перейти на свою сторону. Недалеко от Навпакта оно соединилось с этолийцами, после чего союзники совместными усилиями разграбили прилегающие земли и заняли городские предместья. Узнав о вторжении пелопоннесцев, Демосфен без страха отправился к акарнанцам, которых сам же ранее покинул и разозлил, просить их о помощи. Удивительно, но ему удалось убедить их послать 1000 человек на акарнанских кораблях, и флот прибыл как раз вовремя, чтобы спасти Навпакт. Спартанцы решили, что не смогут взять город штурмом, и отступили в Этолию.

Спартанский полководец Еврилох, увещаемый амбракиотами, согласился обратить пелопоннесское войско против их местного врага, Аргоса Амфилохийского, а также остальной Амфилохии и Акарнании. Амбракиоты заверили его, что, «лишь только лакедемоняне овладеют этими местами, весь материк присоединится к лакедемонскому союзу» (III.102.9). Таким образом, Еврилох отпустил этолийцев и условился с амбракиотами о соединении войск неподалеку от Аргоса Амфилохийского.

Осенью 3000 амбракийских гоплитов вторглись в Амфилохию и захватили Ольпы – приморскую крепость, расположенную менее чем в пяти километрах от Аргоса. Пресекая возникшую угрозу, акарнанцы двинули войска на перехват спартанской армии, ведомой Еврилохом с юга, чтобы не дать ей соединиться с амбракиотами, надвигавшимися с севера. Они также отправили гонцов в Навпакт с просьбой к Демосфену встать во главе их войск. Демосфен уже не был стратегом и, вероятно, по-прежнему пребывал в опале у афинян, ведь он так и не вернулся в город, чтобы представить отчет по окончании срока своих полномочий. При всем при том просьба акарнанцев неопровержимо свидетельствует о большом уважении, которым пользовался Демосфен.

Тем временем Еврилох проскользнул мимо вражеских