Витек кивнул. Открыть рот он не решался, боясь блевануть прямо на сверкающий импортный интерьер. Глазами он искал туалет, но таковой поблизости не наблюдался. Хлыща тоже не было видно.

— Халдей! Халдей, бллляха, тут есть, или как?! — заорал Афанасий во все горло.

Хлыщ нарисовался незамедлительно, заранее слегка побледневший с лица.

— Что случилось? — пролепетал он, сгибаясь под тяжестью тени, падающей от Афанасия.

— Что случилось? — прогрохотал Афанасий. — Я те щас, сука, башку оторву. Ты чем моего кореша накормил, вертушка ты туалетная? Ты его этим накормил? — ткнул он пальцем в остатки пиццы. — Вот этой колбасой? Она ж старая, мля, как говно мамонта?

— Я… мы…

— Короче! Быстро веди пацана в сортир, пусть проблюется как следует. И мухой ко мне! Будем решать насчет компенсации ущерба.

— Я… мы мигом…

Поддерживая Витька под локоток, хлыщ проводил его до туалета. Извиваясь в извинениях, вручил стакан с чем-то прозрачно-зеленоватым и, услышав глухое рычание Афанасия, доносящееся из зала, убежал стремглав — только пятки в зеркалах туалетных сверкнули.

Витек ринулся к унитазу и минут пять рычал утробно и слезно, изрыгая в импортный толчок непривычные разносолы и поминая в паузах итальянских кулинаров емким русским матом. Полегчало. Он с сомнением посмотрел на стакан.

Дезинфекция что ль какая?

И выпил.

На этот раз его выворачивало в два раза дольше. Когда блевать стало больше нечем, Витек выполз из санузла на негнущихся ногах, ловя ртом воздух как свежевыловленная треска.

— Во, халдеи пидоры! — встретил его возмущенным вскриком Афанасий. Стол перед ним ломился от яств, и согнутый в подобострастную дугу хлыщ стоял одесную от Афанасия, готовясь выполнять любые прихоти сердитого бандита. — Видят, что человек в первый раз в кабак пришел, — и давай кормить отходами. Суки позорные. Давай, присаживайся, братуха.

Присаживаться рядом с Афанасием Витьку не хотелось, тем более что от вида еды на желудке опять стало тоскливо. Но он перехватил умоляющий взгляд хлыща, поколебался и сел к столу. Надо было бы, конечно, хлыщу выдать порцию тумаков, но Витьку стало его немного жалко. Дохлый он больно, такого бить — себя не уважать. Хрен с ним, пусть живет, отравитель чертов.

— Пей, братуха.

Афанасий протянул Витьку фужер существенных размеров, наполненный прозрачной жидкостью.

— Водка? — поморщился Витек.

— Пей, не спрашивай. Желудок надо продезинфицировать, а то черт его знает, что тебе эти паразиты в тарелки наклали. Еще ластами хлопнешь. Только залпом.

В словах Афанасия был определенный резон и непреклонная убежденность в собственной правоте. Витек поколебался, потом взял стакан и опрокинул в себя содержимое.

Желудок конвульсивно содрогнулся. Пищевод загорелся жидким огнем, дыхание перехватило.

— А теперь — быстро закусывай.

Афанасий заботливо протягивал Витьку кривой соленый огурец на вилке.

«И откуда в пиццерии огурцы?»

Витек автоматически подчинился. Почти сразу стало легче. В голове зашумело, по телу разлилось приятное тепло.

— Спирт — оно при отравлениях самое лучшее средство, — удовлетворенно произнес Афанасий. После чего откинул полу куртки и, выдернув из чехла на поясе большой охотничий нож, отрезал от лежащего перед ним на блюде жареного поросенка ногу и впился в нее зубами. — Ты хавай, не бойся. Это они тебя еще не знали, поэтому обслужили — как всех обслуживают. Ты бы сказал, что человек Стаса, они б тебя и накормили как человека.

— Я не ваш человек, — мрачно сказал Витек.

— Ты что, все за ИВС дуешься? — удивился Афанасий. — Так если бы я тебя тогда разбудил… Охохонюшки, Витя! Побег из-под стражи, плюс нападение на мента при исполнении, плюс твоя маленькая групповушка, побегом твоим сама собой доказанная и проштампованная… Не знаю, как там земляки тех черных, но за мента ты бы точно до суда не дотянул — на тюрьме или сами вертухаи забили бы, или в пресс-хате ссученные по наводке удавили. Так что за ИВС ты мне еще поляну должен и не одну…

— Ч-чего должен? — спросил Витек.

Окружающую реальность он уже воспринимал неадекватно. Мир приятно покачивался, наложенное в тарелке было вкусно и красиво, и что это такое, было уже совсем неважно. Витьку было сейчас от души наплевать и на Афанасия, и на Стаса и на всякие разные поляны, которые он кому-то теперь был должен.

— Да это я так, к слову. Э, братуха, да ты окосел малехо… Но это ничего, это можно иногда… А за то, что я черного на тебя вывел, ты уж не обессудь, работа такая. Нам говорят — мы делаем.

— А если б… это… тебе сказали… ик… меня пристрелить?

Афанасий рассмеялся.

— Хочешь честно?

— Н-ну… — с трудом кивнул Витек, скрипнув все еще слегка деревянной шеей.

— Вчера — пристрелил бы. Сегодня — не знаю. Стрелять в человека, с которым пил, всегда тяжело. Но я думаю, что это не твой случай. Не знаю, что там у Стаса на уме насчет тебя, но уж если он вчера тебя не грохнул, значит, по ходу, и позже не собирается. Так что давай выпьем, Витя. За то, чтобы нам никогда не пришлось друг в друга стрелять.

— Не…

— Не хочешь со мной пить? — прищурился Афанасий.

— Мне хватит, — сказал Витек. Пиццерия только-только перестала плавать перед глазами и обрела более-менее устойчивые координаты в пространстве.

— А, понимаю, — сказал Афанасий. — Поплавок мелкий. Ну, тогда я с тренером.

Он чокнулся с графином и, не поморщившись, опрокинул без малого полстакана.

— Дело привычки, — сказал он и сыто рыгнул. — Ну ты как, кишку баловать закончил?

До поддатого Витька вопрос не дошел, но он на всякий случай кивнул.

— Тогда пошли.

— Куда?

— Как куда? — удивился Афанасий. — По бабам, конечно. Куда ж еще после кабака люди ходят? Хотя, не кабак это, а так, не пойми что. Но тебе для первого раза сойдет…

Он почти насильно вытащил Витька из-за стола и попер его к двери.

— А платить? — вяло трепыхнулся Витек.

— За что? — удивился Афанасий снова. — Да ты шутник, братуха, — закачаешься. Тебя тощий травил? Травил. Пусть скажет спасибо, что еще на бабки не попал. А на будущее — запомни. В нашем городе в кабак зашел — говори, что от Стаса. И по счету плати ровно половину от суммы.

— Это… скидка?

— Скидки, мил человек, бывают только с лестницы.

Они вышли на улицу. В воздухе уже явственно пахло приближающейся зимой. Не за горами были первые белые мухи.

— Скидки у лохов, Витя, — сказал Афанасий, с удовольствием нюхая воздух. — У нас — привилегии. А привилегиями надо пользоваться. Они для того и завоеваны.