Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Прошло минут двадцать. Костер догорел. Внизу, в яме осталась черная, дымящаяся масса. Витек, отворачивая голову от запаха горелого мяса, быстро забросал яму землей и аккуратно пристроил сверху пласты дерна, так, что отойдешь на шаг — и захочешь — не заметишь свежей могилы.
Пистолет он закопал под приметной кривой елью на краю леса рядом с дорогой, предварительно стерев с него гипотетические отпечатки пальцев и завернув в протертый со всех сторон полиэтиленовый пакет — так, на всякий случай. Пусть будет…
…Настя так и не проснулась. Темное пятно на подушке под ее щекой стало существенно больше.
Витек удовлетворенно хрюкнул и, не раздеваясь, пошел на кухню, осторожно прикрыв за собой дверь. Там он постоял некоторое время в полосе лунного света, закрыв глаза и слушая собственное сердце, которое только сейчас вдруг ни с того ни с сего начало неистово колотиться о ребра. Потом подошел к раковине и долго мыл руки, оттирая их губкой для посуды. Ему все казалось, что на пальцах остался жир с нездоровой кожи мертвого клона.
Наконец, когда собственная кожа на ладонях начала гореть, он наклонился, плеснул водой себе в лицо, вытерся полотенцем, сел за стол и только сейчас почувствовал, как он устал.
Руки и ноги налились свинцом. Витек понял, что сил встать у него уже не будет. Он положил руки на стол, пристроил на них голову… Но, вспомнив что-то, тряхнул головой, отгоняя сон, и, сунув руку в карман, извлек из него пачку денег и положил ее перед собой в полосу яркого лунного света.
С верхней банкноты на Витька высокомерно смотрел американский президент, похожий на Петра Первого из школьного учебника истории.
Зеленая пачка лежала на столе, перетянутая посередине черной резинкой, какой до перестройки продавцы в магазинах перехватывали куски мороженого мяса, завернутого в прозрачную пленку.
Витек осторожно, словно шкурку с убитой, но еще трепыхающейся кобры, снял резинку с пачки и пересчитал деньги.
В пачке было восемь тысяч долларов.
* * *
На этот раз его снова обыскивали. Причем так, как обыскивали бы, наверное, модного террориста Бен Ладена, вздумавшего вдруг покинуть свой секретный бункер и посетить продвинутый провинциальный клуб с целью качнуть тело, измученное борьбой с мировым империализмом.
Александра, встретившая Витька у входа, была немногословна и подчеркнуто отчужденна. Она молча кивнула, проводила его до лифта, при помощи браслета активизировала кабину и так же молча удалилась, как только Витек перешагнул порог спортзала, находящегося под громадным комплексом центра. Все это время Витька не покидало ощущение, что его не сопровождают, а конвоируют. Потому и завязывать беседу не хотелось.
«Подумаешь, цаца какая. Ни слова, ни полслова, будто и незнакомы вовсе. Ну, не хотите — как хотите. Навязываться не буду».
Стас был в зале и на этот раз с остервенением молотил ростовой мешок, сшитый из грубой воловьей кожи. На мешке белой краской были нарисованы лицо и торс человека, словно крупными чирьями усыпанные белыми точками. Стас с поразительной скоростью и проворством двигался вокруг снаряда, нанося молниеносные удары по точкам кулаками, предплечьями, ребрами ладоней, голенями, коленями…
Мешок корчился под ударами, жалобно звякали цепи подвески, и хлестко врезались в снаряд кулаки, набитые до твердости лошадиного копыта, оставляя в толстой коже глубокие вмятины.
Витек невольно залюбовался этим танцем смерти. То, что это именно танец смерти, сомнений не было. Потому как такой удар — выверенный годами тренировок, с вложением всех ста двадцати-ста тридцати килограмм литых мускулов, да еще туда, куда надо, и к тому же голым кулаком, не защищенным боксерской перчаткой или хотя бы каратистским «блинчиком», — это, скорее всего, смерть. Или страшное увечье на всю жизнь. И еще неизвестно, что хуже.
Стас нанес прямой удар предплечьем в грудь нарисованной жертвы — и одна из цепей не выдержала, лопнув с натужным звоном. Мешок провис набок. Стас с досадой пнул снаряд, матюгнулся, повернулся, взял с рядом стоящей скамьи полотенце — и тут увидел Витька.
Витек не стал дожидаться покровительственных взмахов хозяйской длани и шагнул вперед.
Стас снова не счел нужным поприветствовать гостя.
— Люблю этот удар, — кивнул он на грушу. — Если проходит — то все. Или ребрам кирдык, или трахее. Куда попадешь, значит, тому и кирдык. И по-любому, тому, кому он прошел, звездец. А знаешь, откуда я его взял? Из тупой компьютерной игрушки типа «Мортал комбата». Век живи — век учись.
Что такое «Мортал комбат», Витек не знал и потому информацией не проникся. Хотя, удар, надо признать, был впечатляющий. Стоило запомнить и отработать на досуге.
Стаса же, похоже, невнимание к его познаниям в науке набить лицо ближнему слегка задело. Он бесцеремонно начал вытираться полотенцем, не забывая подмышки и нимало не стесняясь присутствия гостя.
— Так чем обязан? — спросил он, не прерывая своего занятия тоном типа: «А не пора ли вам, юноша, по известному адресу?»
— Я Афанасию долг пришел вернуть, — скучно сказал Витек.
— Какой такой долг? — удивился Стас, нюхая полотенце и недовольно морща при этом нос.
— Я у него машину купил. И денег остался должен. Пришел вернуть, — механическим голосом говорящего автомата объяснил Витек.
— Это его табуретку на колесах, что ли? И за сколь прибарахлился?
— За шестнадцать.
— Круто, — усмехнулся Стас. — И откуда же у вас, молодой человек, позвольте поинтересоваться, такие деньги?
— Заработал, — по-прежнему безразлично ответил Витек.
Стас отложил полотенце, присел на скамью и потер лоб.
— Ну, заработал, так давай мне. Я передам.
Витек покачал головой.
— Я ему должен. Ему и отдам.
— Не доверяешь, значит?
Витек молчал.
— Не доверяешь. И правильно делаешь. Как говорил цыган в анекдоте, никому верить нельзя, самому себе верить нельзя…
И заорал неожиданно и зычно:
— Афанасий!!! А-фа-на-сий!!! Эй там, ёп-перный театр, Афоню позовите кто-нибудь!
Из-за стеклянной перегородки, за которой по-прежнему глухо трещали выстрелы, словно чертик из табакерки, выскочил Афанасий в грязном пятнистом камуфляже. При виде гостя на лице его промелькнула легкая ухмылка.
— Тебе долг принесли, — сказал Стас, кивая в строну Витька.
— Весь? — изумился Афанасий. Ухмылку с его лица как ветром сдуло.
— Весь, — сказал Витек, доставая из кармана пачку долларов, перетянутую черной резинкой. — Восемь тысяч.
— Так, — сказал Афанасий, слегка меняясь в лице. Он взял деньги, повертел их, отыскивая что-то, одному ему ведомое, и, отыскав, с глухим «У-ф-ф!» опустился на скамью рядом со Стасом.