названного сына, слушал его ироничные комментарии, а порой и похабные, изобилующие интимными подробностями, рассказы о случайных связях — и тут такой взрыв эмоций! Огонек нервно курил, то краснел, то бледнел, кусал губы, время от времени поглядывая туда, где скрывался из виду класс Нагинаты. Будто не было многолетней войны, будто не отравила его младшего друга боль утрат — он будто стал подростком, которым, по сути, никогда не был, впервые отважившимся рассказать о симпатии к девушке. Лидер ему верил и едва дышал, чтоб не прервать этот поток светлых откровений.

— Бать, а она… — продолжал меж тем серый. — Она ж сама не понимает, что со мной делает! То обнимет, потому что встретил, то, когда идем рядом, поймает за руку и переплетет наши пальцы, то ладошка ее близко-близко от моей, когда объясняю уроки… А как обнимет сзади и прижмется, если едем быстро — я аж весь покрываюсь мурашками, и кажется, что лечу на крыльях! И рву себя в реальность, чтоб не разложиться в повороте… Целует иногда в щеку при встрече, а потом опускает ресницы, и у нее ушки краснеют… А как она в глаза смотрит!.. Бать, я к Троттлу пойду! Не могу больше!!!

— К Троттлу-то зачем? — рассмеялся Стокер, сунул окурок в банку и потянул их прочь из кустов. За то время, что они прятались, тело затекло, напоминая о прожитых годах, и он смачно потянулся, хрустнув суставами. Огонек поднял импровизированную пепельницу с земли, чтоб донести до ближайшей урны, и тоже вылез из укрытия.

— Руки просить! — буркнул серый, внезапно смутившись и оттого делаясь сердитым непонятно на что.

Стокер замер, пораженно глядя на младшего, и лишь спустя несколько секунд смог сказать:

— Жениться? Ты?

— Ну а что такого-то, Сток? — Огонек нашел урну, выполнил гражданский долг и теперь брел рядом с лидером по извилистой дорожке сада Надежды.

— Просто ты и брак… Мне казалось, ты никогда не захочешь жениться, — старший улыбнулся. — Не думай, что я не рад! Просто дай немного времени, чтобы эта мысль улеглась в голове.

— Ну а почему нет-то? Мне четвертый десяток пошел. Все эти годы правда не было желания создать семью. А с Наги… захотелось. Представил и…

— Увидел, как могли бы выглядеть ваши дети? — Стокер не мог сдержать улыбку.

— Что? Дети?.. Дети Нагинаты… мне даже подумать о том, что у нее могут быть дети, страшно! Для меня она сама еще ребенок. Но… наверное, я бы хотел детей. Дочку. Такую же, как Наги. Чтоб с визгом выбегала из комнаты и крутилась, показывая, как взлетает юбка на новом платье, — в его глазах отразилась светлая грусть, происхождение которой Стокер не смог понять. Он с теплотой посмотрел на Огонька, и все же решился задать вопрос, который бился в голове с самого начала этого разговора:

— А как же… Тэссен? Она могла бы подарить тебе детей. Прямо сейчас и без ощущения, что ты извращенец.

— Тэсс… — его собеседник вздохнул, а потом очень внимательно посмотрел в глаза старшему. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что я ей лишь друг, пусть мы и спим иногда вместе. И что есть лишь один мужчина, который живет в ее сердце, но этот мужчина много лет назад отверг ее и выбрал ответственность за планету. И ни с кем другим она семьи и детей не хочет. Я… предлагал ей однажды. В полушутку и не очень трезвый, но нахуй она меня послала четко.

Стокер отвел взгляд, сделал над собой усилие, чтоб не прижать смущенно уши, и тихо вздохнул, а потом, улыбаясь краешками губ, с теплотой посмотрел на покрасневшего и нервно переплетающего пальцы Огонька. Кажется, старик впервые видел его таким.

— Вот ты и влюбился, сынок. — Стокер по-отечески обнял его за плечи. — Но что ж в такую девочку-то?

— Ну откуда я знаю, бать? Недавно думал про это и понял, что надоели мне ровесницы. С ними знакомишься, и понимаешь, что или тебя оценивают как любовника, и тогда нужно не облажаться в постели, удивить партнершу, или пытаются втянуть в отношения. Во втором случае оценивают статус, офицерские значки, байк… Как-то… устал я от этого. Я признаю, что не старался заглянуть всем им в душу, но ведь и женщины больше на внешнее смотрели. Меня все эти годы это устраивало, был кураж, было весело, но я оглядываюсь назад и понимаю, что давно не чувствовал себя с девушкой расслабленно, самим собой. Только с Тэсс мне свободно, но мы с ней не виделись уже пару лет… И так меня трогает, что Наги интересно, какие мне нравятся фильмы, книги. Какую очередную приблуду я на байк поставил. Сколько в тренажерке от груди выжал. Мне хочется положить ей голову на колени, закрыть глаза, и чтобы она просто по голове погладила, да за ушами почесала… Я пробовал с женщинами быть, в такие загулы уходил, что по молодости такого не было, но… теперь все не то. Точнее — не те.

— И выбирал небось все время только рыженьких, — усмехнулся Стокер. Огонек смутился: он сменил многих партнерш, испробовал всякое, но впервые в жизни чувствовал себя последним извращенцем.

— Но все не те эти рыженькие! Даже спиной не покатило… Сток, мне не нужно от Наги ничего! Мне просто хорошо рядом. За руку ее подержал — хорошо! Помог с байка слезть — замечательно! Она на заднем сидении и обняла — предел мечтаний!..

— Понимаю. Но думаю, что родители Нагинаты достаточно наблюдательны. Если Карабина не заметила, учитывая младенца на руках, то Троттл точно должен был заволноваться. И как только он заподозрит что-то о твоих чувствах, отцу станет явно не по себе от происходящего. Пойми и его: Наги еще школьница, а твоя репутация… говорит против тебя. Я боюсь того, что ваши отношения могут вылиться в напряжение между тобой, Троттлом, а затем зацепит и Модо. Если Троттл тебя в чем-то обвинит сгоряча, Модо встанет на твою сторону в нынешней ситуации. И как итог, все перессорятся.

— И что мне делать, бать? Дай совет, как быть! Только не предлагай не приезжать к ней: я пробовал, и не раз! Ссылался на дела. Максимум неделю держался. И в разлуке она мне еще острее нужна. Я как представлю, что больше не будет наших встреч, мне выть хочется и пойти удавиться. По-твоему, я такой ублюдок, что причиню Наги зло? — Огонек внимательно посмотрел на старшего. Он уже не раз задавал сам себе вопрос, может ли быть опасен для девушки. Думал, прислушивался к ощущениям,