По крайней мере я, неосмотрительно заглянувшая накануне вечером, чтоб отдать ему полотенце, была моментально втянута в кабинку и насажена на уже готовый к бою агрегат. Он в душе меня вспоминал что ли? Или переживал заново те минуты, что мы провели здесь, в моей квартире? Втроем?

Впрочем, это было уже неважно. В душе сексом мне заниматься не приходилось еще, да для меня вообще многое было впервые, поэтому я даже не понимала, за что цепляться, как удержаться, а Давид был мокрым и скользким, его член — огромным, распирающим меня изнутри, его глаза — совершенно дикими. Господи, захватчик какой-то, кочевник бешеный. Я в панике огляделась по сторонам, неуверенно ухватилась за ручку крана, но через секунду уже забыла обо всех своих страхах. Потому что стало совершенно ясно, что единственное, за что я должна держаться здесь — это крепкая шея Давида. И, кстати, этого было вполне достаточно. Меня прижали к стене и буквально в десяток жестких движений довели до оргазма. Я опять закричала, Давид был слишком занят и упустил момент, когда мне надо бы закрыть рот, поэтому Глеб, дремавший в комнате, нас спалил. И, конечно же, пришел. Посмотрел, выругался грубо и грязно, провел ладонью по своему, уже напрягшемуся члену, вынул меня, размякшую после оргазма, из лап очень довольного Давида и утащил в спальню, где доказал, что я могу кончить два раза подряд, практически без остановки. И очень быстро.

По крайней мере, когда домывшийся Давид вышел из ванной, мы уже лежали и смотрели какую-то комедию по телевизору.

Давид тяжело плюхнулся с другой стороны, заставив нас с Глебом, скатиться в его сторону, поцеловал меня, медленно и сладко, уложил голову себе на грудь и тоже стал смотреть кино, лениво перебирая пряди моих волос. Глеб уселся, перетащил на колени мои ноги и начал аккуратно массировать ступни.

И эта нежность, эта мимолетная, словно само собой разумеющаяся ласка была, пожалуй, покруче, чем сам секс до этого. По эмоциональности уж точно.

Я смотрела кино, вдыхала вкусный запах Давида, ежилась сладко от ласковых пальцев Глеба, и чувствовала себя невозможно, невероятно правильно. На своем месте. И не хотелось даже думать о том, что это может прекратиться в любой момент. Что это не навсегда.

Я молчала, смеялась над глупой комедией, обменивалась с парнями ничего не значащими фразами и изо всех сил старалась не думать. Не думать. Ни о чем не думать. Остановить все так, как есть сейчас.

А потом кино закончилось, ласки парней стали более активными, я, уже пугающе привычно для себя, завелась, и мы занялись долгим, нежным, томным сексом, медленно, обстоятельно исследуя друг друга, никуда не торопясь и ничего не стесняясь. И Глеб с Давидом в кои-то веки не соперничали, не рвали меня друг у друга. И в итоге основной кайф получила именно я. Вдвое больше кайфа. Умирая и возрождаясь в два раза ярче.

И уснули мы, как мне кажется, прямо после секса, едва успевая выдохнуть. По крайней мере, моим последним воспоминанием перед тем, как провалиться в забытье, были мягкие ласки Глеба, скольжение губ по груди, нежные поцелуи Давида вдоль позвоночника, вниз.

Утром мне ехать на работу, ребятам на учебу, поэтому несколько часов сна были совсем не лишними.

Давид ушел в ванную, еще пока мы спали. Я, приоткрыв один глаз, проводила взглядом массивную хищную спину, и, памятуя прошлый вечер, полотенце ему не понесла. Ну его, сам возьмет. А я подремлю еще немного.

А потом проснулся Глеб, какое-то время дышал надо мной, шумно и возбужденно, затем потянулся к телефону, видно, углядел время, выругался приглушенно.

И начал будить меня, ласково и нежно нацеловывая.

И вот теперь телефон…

— Зачем телефон, Глеб?

— Как это? — он даже целовать перестал, уставился на меня удивленно, — чтоб на связи быть.

— А это надо?

— Тааак… — Он сел, откинулся на спинку кровати, мазнул взглядом по двери ванной, повысил голос, — Дава, кончай плескаться, выходи. У нас тут непонятки какие-то.

— Чего? — Давид появился из-за двери, и мне моментально стало смешно. Очень уж забавно мое розовое полотенце для лица смотрелось на его монументальной фигуре. Интересно, там обхвата хватило? — Телефон взял? Во сколько тебя забирать? — Повернулся он ко мне.

— Да вот, Татьяна Викторовна у нас с ума немного сошла… От радости, не иначе… — Глеб оскалился, вроде весело, а вот совсем не чувствовалось, наоборот, оторопь брала от такой улыбки, — не хочет телефон давать. Вопросы задает дурацкие.

— Не понял. Тань, а че такое? — Давид, как был, в миленьком розовом полотенце, бухнулся на жалобно застонавшую кровать, заграбастал своими огромными ладонями мои ступни, погладил.

— Да вот, Дав, говорит, что, может, не надо… — Продолжал сдавать меня Глеб, уже ерничая. И поглядывая на меня зло. — А я вот думаю все, Дав, а чего это не надо? Не понравилось? И еще думаю, Дав, а может Татьяна Викторовна не хочет про нас говорить никому, а? Она же, вроде как, замуж собирается, а?

Лапы Давида сжались на моих ступнях оковами, не причиняя боль, но удерживая крепко, не вырвешься.

— Какой замуж? — ярче прорезавшийся акцент был плохим признаком. Это значило, что Давид себя еле контролирует. — Никакой замуж. Только мы. Пока не выберешь.

— Что? — я не могла поверить услышанному. Это как так — "только мы"? Это что значит — "пока не выберешь"?

— Тань, все просто. — Глеб наклонился в мою сторону, уперся ладонью об изголовье кровати у моего лица, я попыталась отползти, но пальцы Давида на ногах удерживали крепко, — ты думаешь, мы просто так с тобой здесь? Ты думаешь, что? Ты думаешь, мы кто вообще?

— Яааа… Не знаю… Я думала, что вы… Ну…

Что-то часто в последнее время мне стал дар речи изменять. Настораживает!

— Таня, мы не просто так. Если ты об этом. Да, Дава?

— Да. — Пальцы на ступнях сжались сильнее, чуть дернули, и я с писком проехалась по кровати вниз, Глеб упер уже обе руки с двух сторон от моего лица, уставился в немного испуганное лицо внимательным взглядом.

— Ты — наша, Тань. Без вариантов. Вернее, есть у тебя варианты. Или я, или Дава. Или мы вместе. Только так. Жениха своего — нахуй. Если нарисуется — сотрем. Других мужиков — тем более. Дава со мной согласен.

И в этот момент во мне внезапно включилась старая Таня, едкая и язвительная коза, которую было не заткнуть на разборках в детском доме:

— Я не поняла, вы поровну мячей забили тогда что ли?

И очень сильно пожалела, что у меня нет маленькой экшен-камеры на голове. Интересная, кстати, идея, надо будет обдумать… Так, опять я пытаюсь отстраниться от ситуации! А нельзя! Потому что ситуация заслуживает полного моего присутствия. На это прямо указывали выражения лиц моих партнеров, ради которых, собственно, экшн-камера бы и пригодилась. Бесценные выражения. Достойные запечатления.

Я, воспользовавшись моментом оторопения, вырвала свои конечности из жадных лап Давида, вывернулась из объятий Глеба и отпрыгнула в сторону, к стене, не забыв прихватить простынь.