И сейчас она снова делает то, что сочла необходимым, а не бежит туда, куда зовет ее сердце.

Зантария минуту постояла у двери, с сомнением посматривая на застывшего возле лестницы егеря, потом опасливо покосилась в ту сторону, откуда пришла, и вдруг, решительно тряхнув так и не собранными в прическу волосами, торопливо, почти бегом направилась к лестнице.

— Зря мы с ней так, — прервала тяжелое молчание Августа, — она же не со зла.

— Сама жалею, — буркнула Окти. — Но по-другому в тот момент не вышло бы. Ты же знаешь, как она к нам относится. Как гувернантка — к несмышленым детям. Кстати, и разбойника точно так же тайком опекает, даже смешно смотреть. Он давно уже сам может кого угодно одним взглядом прижечь… помню, как сначала играл с нами, словно с мышатами.

— Но Фанью никогда не обижал, — расстроенно вздохнула Кати. — И зачем я пенальчик взаправду бросила? Могла бы спрятать…

— Не переживай, у магов эти пенальчики — как у нас гусиные перья, на медяк три штуки, — успокоила ее Августа. — Меня сейчас другое заботит — просидеть тут до вечера без еды и воды не так-то просто, а идти в дом совестно.

— Пошлем Кати, пусть принесет немного. Не думаю, что кто-то пожалеет или осудит, — хмуро отозвалась Октябрина. — А когда вернемся от древней, я сама у нее первая прощения попрошу. Должна же она понимать — мы давно не юные девицы и не изнеженные богатые барышни, привыкли сами принимать решения и отвечать за них. Да мной так маменька с папенькой не командуют, уже лет с шестнадцати!

— Вон Бетрисса давно в доме Тэрлины живет, была гувернанткой, потом компаньонкой, — согласно кивала Кати, — а пока не попросишь, первая никогда не лезет с советами и командами.

— Это такая привычка всех старых дев, которые мечтают воспитывать своих детей, но не имеют, — вывела правило Кателла и вдруг покраснела как рак. — Окти, прости… сегодня, похоже, день глупца.

— Не извиняйся, я не обиделась, — отмахнулась старшая герцогиня Сарнская. — Ко мне прозвище «старая дева» больше не относится. Теперь я завидная, но переборчивая невеста. Лучше сходи на разведку — когда думаешь про еду, есть почему-то хочется так, будто три дня крошки во рту не держала.

— Не пойду, — прошептала Кати, прячась за подруг. — Сюда королева бежит, волосы так и развеваются…

— Точно! — охнула Августа. — Не знаю, как вам, а мне больше всего хочется, чтобы древни забрали меня прямо сейчас. До сих пор никто не видел Зантарию в таком виде.

— Может, мне и вправду пора уже привязываться к вишне? — мрачно пошутила Окти и смолкла: королева, как выяснилось, бегала довольно быстро.

— Доброе утро! — По пути Зантария успела придумать целую речь, но, едва увидев побледневшие лица знатных фрейлин и упрямо сжатые губы, сказала совсем другое: — Сидите, не вставайте, я к вам с личной просьбой… тайной. Сейчас посижу, отдышусь и поясню. Но не волнуйтесь, это не о древнях. Кстати, вы видели Тэри? Как она? Похудела? Осунулась?

— Нет, — тихо ответила Октябрина и опустила взгляд. — Не худая и не больная, только кожа белее стала, там нет солнца. А о чем просьба?

— У Олифании сегодня свадьба, я сама проведу ритуал. Они давно помолвлены, уже почти пятнадцать лет, но пожениться все время что-то мешало: то дела, то заговор, то нападения чернокнижников. А Майзен начал обижаться… ну, в общем, сейчас она одевается, а мне некому помочь с прической.

— Я сделаю, — поднялась со скамьи Августа.

— Но я не взяла ни гребня, ни короны… ритуал положено проводить в торжественной обстановке. Вот об этом я и хотела попросить: забудьте на время о ваших обидах, подарите ей праздник, а я даю честное королевское слово не задерживать вас и помочь всем, чем потребуется. Я верю, что Тэри делает важное дело, и сама с удовольствием пошла бы с вами, но магам в любой момент может что-нибудь понадобиться…

— Ваше величество, — поднялась со скамьи Октябрина и склонилась перед королевой, — простите нас. Особенно я виновата… ударила ее по руке. Не буду оправдываться, хотя теперь жалею, что мы не смогли договориться. И на свадьбу мы, конечно, пойдем, даже платья по такому случаю наденем. Позвольте сколоть вам косу, временно.

— Я рада, что все так быстро разрешилось, — облегченно перевела дух Зантария. — Поверьте мне, Фани и сама уже казнится больше всех, и ей будет очень приятно увидеть вас на церемонии. Пора… я дала им всего четверть часа.

Осознав, как много нужно успеть за оставшиеся несколько минут, девушки почти бежали, прикидывая по пути, что нужно сделать обязательно, а чем можно и пренебречь.

Однако все у них получилось. Августа удачно догадалась привлечь егерей к подготовке женитьбы их капитана, а Онгерт с Олифанией очень кстати подзадержались.

Войдя в королевский кабинет, нарядные жених с невестой на несколько мгновений растерялись, обнаружив неожиданное зрелище.

За время, пока они разбирались с накопившимися обидами и недомолвками, строго обставленное помещение превратилось в празднично украшенный зал для свадебного ритуала. На всех окнах, стеллажах и прямо на полу вдоль стен стояли наспех собранные изо всех комнат горшки с цветущими растениями, на рабочем столе ее величества красовался массивный талмуд свода королевских законов в инкрустированном золотом и камнями переплете. А в нише между шкафами появился столик с водруженной на него статуэткой святой Элторны, и вокруг нее выстроились веселой стайкой зажженные свечи. Даже не считая, любой мог сказать, что их не менее тридцати трех, счастливое число для новобрачных.

Но сильнее всего, до глубины души, потрясло невесту присутствие трех хорошеньких девушек в светлых платьях и с живыми цветами, в парадных париках, приготовленных когда-то из их собственных волос. Все украшения, которые кадетки захватили, уходя в Элайн, тоже были на них, а в руках они держали свежесобранные букеты и покрывало из тончайшего торемского кружева.

— Ты позволишь? — чуть смущенно глянула Октябрина и тотчас виновато опустила ресницы, и этот едва заметный жест оказался для тихони важнее многословных извинений с поклонами и расшаркиваниями.

— Конечно, — засиял в ответ полный облегчения и такой же вины взор. — Спасибо.

Кадетки ловко накинули на наставницу кружево, закрепили шпильками с жемчугом и почтительно отступили. Майзен, успевший заметить кроме этого, почти безмолвного, примирения пару своих подчиненных, скромно стоящих у стенки, и остальных, заглядывающих в распахнутые двери, решительно подхватил любимую под локоток и повел к столу, за которым стояла королева, тоже переодевшаяся в строгий фиолетовый наряд и парадную корону.

— Сегодня мне выпало счастье связать священным союзом двух замечательных людей, глубоко порядочных, честных, преданных и скромных. И это не просто слова — никто до сих пор не знает, что указ о присвоении звания полковника Онгерту Майзену подписан еще пять лет назад, когда он самоотверженно взял на свои плечи командование охраной дворца и всеми отрядами обороны Карстада. В те дни, принимая во внимание веские причины, мне пришлось согласиться с его просьбой не предавать этот указ оглашению. Майзен продолжал числиться капитаном, но все положенные полковнику премии и привилегии в виде поместья, титула барона и особняка в столице мой секретарь записал на его имя. Вот эти документы, на них стоит дата пятилетней давности. Его невеста Олифания Станвел верно служит мне помощницей и тайной советницей еще дольше и тоже отказалась от обнародования указа о пожалованном ей титуле. А сейчас я хочу вслух объявить самый последний указ, подписанный мной сегодня в честь священного ритуала, объединяющего любящие сердца. Барон Онгерт Майзен, вступая в завещанный святой Элторной нерушимый союз с графиней Олифанией Станвел, за верность Тальзии и короне при свидетелях получает герцогский титул и город Каррит с предместьями, с правом наследования и смены всех названий, какие покажутся новому герцогу Карритскому неблагозвучными.