Резковато, но иначе с ними нельзя. Эти мальчишки, не знавшие детства и не видевшие от чужих ничего, кроме жестокости и обмана, верят лишь своему опыту.

— Не врет она, — хмуро буркнула немолодая женщина, появившаяся из мрака позади подростков, и решительно потеснила волчонка: — Пропусти, Галь. Руки уже трясутся, и Саночка мокрая. Может, тут найдется сухая тряпица?

— Все, что смогли, приготовили, — прохладно огрызнулась кадетка, расслышав в последних словах старухи ехидство. — Умывальня в том углу, там есть мыло и немного чистой одежды, для самых нуждающихся.

— Ну так мы тут все такие, — фыркнула старуха, решительно устремляясь в сторону купальни, и недоверчивый Галь побежал за ней, обогнал и первым нырнул под густые плети.

Второй подросток, лет десяти, на минуту скрылся в тоннеле и вскоре вернулся, ведя за собой вереницу малышей, привязанных замурзанными поясками к длинной веревке.

При виде этих детей сердце Бет больно сжалось: никогда ей еще не приходилось видеть такой неприкрытой нищеты. Даже во времена Донгер-Карритской кампании, когда в Карстад хлынули беженцы с южного побережья, смуглые заплаканные дети, которых держали на руках измученные матери и бабушки, были одеты хоть и в ношеные и грязные, но целые вещи, любовно вышитые когда-то яркими узорами.

А эти малыши, молчаливо переступавшие замотанными в обмотки ножками, были обряжены в такое дырявое тряпье, которое никогда даже не было детской одеждой. В штанишках, державшихся на малыше с помощью переброшенной через плечо веревочки, явно угадывался лоскут домотканой полосатой юбки, какие носят рыбачки с западного побережья, а в криво, наспех сшитых рубашонках — остатки истертых мужских рубах.

Но про одежду забывалось сразу, стоило перевести взгляд на худенькие, полупрозрачные личики детей с большими, не по-детски печальными глазами.

— Святая Тишина… — почему-то припомнилось Бет любимое восклицание Олифании, — как же они шли-то?

— Потихоньку, — вдруг дружелюбно улыбнулась вмиг преобразившаяся старуха. — Извини, сестра, сразу не признала. Зови меня Хельгой.

— А ты меня — Бетриссой. Но я только ученица, — нехотя обронила герцогиня Лаверно полуправду и, желая облегчить труд Доре и остальным подругам, если они решатся сюда прийти, добавила для вескости: — Мы все тут такие.

Присела перед малышами, которые чутко, как дикие котята, следили за каждым ее движением, и озадаченно вздохнула:

— Как вы их отвязываете? Я помогу умыть. А вот с одеждой хуже, все вещи на взрослых, но мальчики могут выбрать вещи поменьше. Если длинно, отрежем рукава.

— Еще чего, портить такую хорошую вещь! — Шустрый Галь выбрался из умывальни в сером костюме, сшитом явно на Кателлу, и деловито подвернул рукава. — Давай твою тюрю, нам еще назад идти. А их отвязывать не надо, веревку выдернуть, и все дела.

— Мы и сами справимся, — поддержала его Хельга.

Все оказалось действительно просто, пояски малышей были связаны на концах петлей, в которую продевалась бечева. За второй конец ее держала девочка лет десяти с изуродованными страшными ожогами руками и личиком.

Она очень ловко освободила малышей и повела в купальню вслед за старухой, а Бет щедро налила мальчишкам по полной миске тюри и виновато развела руками:

— Придется пить через край, ложек мы не запасли.

— У каждого своя есть, — отмахнулся Галь, принюхиваясь к поставленной на колени миске. — А что это за кусочки белые плавают?

— Лепешка. У меня их маловато, вот и покрошила в тюрю, чтобы сытнее было. — Кадетка посомневалась и осторожно спросила: — А зачем вам назад? Старухе без вас трудно будет дальше детей вести.

— Там дорога хуже? — нахмурился младший мальчишка, тоже выбравшийся из умывальни в новом костюме и опасливо поглядывающий на Бет черными, раскосыми, как у торемцев, глазами.

— Нет, чем дальше, тем ровнее тропа, — пояснила Бет. — Но малыши ведь уже утомились и с каждым переходом будут уставать все сильнее. До следующего приюта идти часа три, не меньше.

— А что такое «следующий приют»? — испытующе глянул Галь.

— Точно такая же пещера, как вот эта. Там вас встретит моя сестра.

— А тюря там тоже будет? — тихо поинтересовался второй мальчишка, успевший дочиста вылизать миску.

— Конечно, — уверенно подтвердила Бет и вся сжалась от осуждающе уколовшего ее взгляда черных глаз. — А разве тебе не понравилась?

— Вкусно, — буркнул он и покосился на Галя. — Но это неправильно… бесплатно много не кормят, нам Дед рассказывал. На площади бедным один раз в день наливали суп и давали хлеб. А у тебя, получается, пять раз в день!

— Так вот ты о чем, — облегченно выдохнула Бетрисса, вспомнив о бесплатных обедах, которыми постоялые дворы и харчевни Карстада по очереди кормили на городском рынке стариков, нищих и бродяг.

Да и вообще любой, временно попавший в тяжелое положение, мог некоторое время перебиться. При этом хозяева и купцы присматривались к обедающим, и зачастую многие из них к вечеру находили работу и жилье. А вот Бет, когда вынуждена была искать средства на пропитание, обходила стоящие под навесом столы стороной, хотя оттуда доносился весьма аппетитный запах. Но для девушки ее круга обед вместе с нищими означал движение вниз.

— У нас ситуация особая, — веско пояснила она примолкшим мальчишкам. — Нужно помочь вам поскорее стать здоровыми. А для этого вы должны есть почаще, но понемногу, иначе желудки сорвете.

— Сама говоришь — понемногу, а налила полную миску! — не желал сдаваться юный торемец.

— Уймись, Лис! — беззлобно прикрикнула Хельга. — Она нам не враг! А налила так, как принято у свободных людей… но это я виновата, нужно было ее предупредить. Покажи-ка поварешку, Бетрисса. Малышам черпай по одной, нам с Линкой — по две. Мы Саночку по очереди несем.

— А чья она? — осведомилась Бет, наполняя миски послушно вставшим в очередь малышам и стараясь не смотреть в горящие ожиданием глазенки.

— Теперь наша, — хмуро усмехнулась Хельга, ловко выцеживая ложкой жижу и вливая в ротик крошечному младенцу. — Как пахнет-то… сыром, что ли?

— Ну да, — кивнула Бетрисса, усаживаясь напротив. — Сухим, пастушьим. Мы решили его развести… или зря?

— А лепешки белые, — даже прикрыла глаза старуха и разочарованно вздохнула. — Нет, не зря. Но если у тебя есть, дай по кусочку Галю и Лису, им обеда сегодня не достанется.

— Конечно, — поднялась со своего места Бет и взяла с полочки две большие лепешки и два шарика сыра, оставленных на всякий случай. — Вот, больше пока нету. Для следующих позже принесут. Поделите как хотите, только не ешьте все сразу.

— Это все нам? — Ошарашенные взгляды мальчишек ясно показали Бетриссе, как сильно она снова промахнулась.

— Сами решайте, вы не маленькие, сколько съесть самим, сколько оставить тем, кто послабее, — веско объявила кадетка и устало добавила: — Я ведь не могу за вами проследить? Значит, должна доверять.