25-го на 26-е января турки начали строить батарею на правом берегу Дуная против редута, прикрывавшего Браилов. Против них открыли сильный артиллерийский огонь с парохода «Прут» и канонерских лодок и приступили к устройству блиндированной батареи на 12 орудий на острове Бындое, для анфилирования неприятельской батареи. Генерал-адъютант Лидерс решился было предпринять особую экспедицию на правый берег для уничтожения неприятельских укреплений, которые могли бы нам нанести вред, но убедившись лично, в бытность свою в Браилове, что наша батарея, открыв свой огонь 11-го февраля, совершенно сбила среднюю неприятельскую батарею и принудила турок снять с нее свои орудия, он отменил предполагаемую экспедицию, как более не нужную.

Вскоре, однако, оказалась необходимость послать небольшой отряд на правый берег Дуная, для занятия другой неприятельской батареи, находившейся в 3-х верстах ниже Браилова, потому что командующий войсками нашел нужным, для своих предположений, перевести часть флотилии из Галаца в Браилов, а эта батарея могла вредить нашим судам при входе в браиловский рукав. Отряд был вверен командиру 2-го батальона Замосцского егерского полка подполковнику Ковальковскому и состоял из 300 человек этого полка.

В темную ночь, 17-го февраля, егеря собрались у кордона. Два чама, назначенные для перевозки их, стояли уже тут; ветер был сильный, но казался благоприятным. Как скоро узнали о приближении флотилии, немедленно сели на чамы, – на один, больший, 200, а на другой, меньший, 100 человек. Турки не заметили их движения. Большой чам, при восточном ветре, быстро перенесся на противоположный берег; но второй унесло к нашей флотилии, и потом сильной волной прибило обратно к левому берегу. Турецкий пикет увидел первый чам, когда он уже приставал к берегу и залпом из ружей произвел общую тревогу. Егеря выскочили на берег, сбили пикет и построились в три ротные колонны, – одна осталась у чама, а две другие пошли к лесу, занятому неприятелем, и выбили его оттуда штыками. Между тем, неприятель собирался отовсюду к батарее; по прибытии к ней, наши егеря нашли тут уже два батальона и 50 кавалеристов, стоявших на фланге у опушки леса. Числительность не удержала храбрых Замосцев; с криком «ура», кинулись они на батарею. Турки, не выдержав натиска, оставили ее, но, опомнившись, стали собираться между берегом, где находился наш чам, и отрядом Ковальковского, стараясь отрезать ему отступление. Тогда адъютант командира 5-го пехотного корпуса, штабс-капитан Амосов, кинулся с горстью людей вперед к чаму, оттеснил неприятельскую кавалерию и открыл путь отступления отряду. Неприятель пытался было несколько раз атаковать его, но Ковальковский, прикрываясь цепью стрелков, достиг чама, успев унести всех своих раненых, и благополучно возвратился к левому берегу. Потеря наша в этом деле состояла из 2-х офицеров и 14-ти нижних чинов убитых, 2-х офицеров и 23-х нижних чинов раненых и контуженых.

Между тем, флотилия, состоявшая из пароходов: «Прут» и «Ординарец» с 8-ю канонерскими лодками, не тревожимая турками, которые были заняты делом с нашим сухопутным отрядом, прошла в безопасный браиловский рукав. Таким образом, главная цель была достигнута.

В конце февраля и начале марта, турки пытались несколько раз переправиться через Дунай, то для рубки леса, то для разных поисков, но при первом движении нашего отряда уходили назад, едва успев обменяться несколькими выстрелами.

В то же время войска наши начали стягиваться к Нижнему Дунаю: большое скопление турецких судов у Гирсова служило отчасти к тому предлогом, который скрывал настоящий план действий командующего войсками. 5-го марта сам князь Горчаков прибыл в Браилов.

На нашем крайнем левом фланге главные заботы состояли в том, чтобы положить более крепкие преграды для неприятельских судов и пароходов, которые бы решились проникнуть в Большой Дунай Сулинским, Георгиевским или Килийским гирлами; тем необходимее было предпринять против этого самые деятельные меры, что флоты союзников уже готовы были войти в Черное море. Командир 3-го пехотного корпуса, генерал-адъютант барон Остен-Сакен, осмотрев лично сулинские укрепления, приступил немедленно к усилению их, продлил фланги бруствера до близлежащего болота и прикрыл тыл ложементами для пехоты; в самое же устье Сулины поставил на якорях в линию три купеческие судна, соединив их канатом, укрепленным концами к берегам; кроме того, предположено было затопить несколько судов, если бы гирло не обмелело.

Действия неприятеля с занятого им против Туртукая острова, ограничивались в продолжение всей зимы ничтожной и изредка производимой перестрелкой между штуцерными или артиллерийским огнем между батареями, устроенными со стороны неприятеля, несколько ниже самого Туртукая, и с нашей – около ольтеницкого карантина. Только 21-го февраля турки, под покровительством сильного огня своей артиллерии, переправились было в числе 400 человек на левый берег Дуная и бросились на наш редут; но два батарейные орудия, открывшие огонь по лодкам, и сотня Донских казаков, направленная во фланг неприятеля, заставили турок обратиться к лодкам; рота Охотского егерского полка, занимавшая редут, преследовала отступающих. В то же время турки переправились на остров Малый Кичу, но огнем нашей артиллерии были выбиты и оттуда. В этот день мы потеряли одного человека убитым и 5 ранеными.

Наконец, чтобы отклонить внимание турок от настоящих своих движений, командующий войсками поручил посланному временно в ольтеницкий отряд генерал-лейтенанту Хрулеву устроить несколько батарей и ложементов для действия по острову, занимаемому турками, и, в случае возможности, по лодкам, шедшим к нему из города. С тем вместе генералу Хрулеву поручалось овладеть островом, если только это не было сопряжено с большей потерей людей. Но турки сильно засели на нем, высылая беспрестанные подкрепления из Туртукая и возводя новые укрепления на острове, защищаемом густым лесом. Генерал Хрулев ограничился рекогносцировкой острова и устройством батарей на нашей стороне. Работы производились по указанию подполковника Тотлебена, приобретшего впоследствии столь громкую и заслуженную известность; они начаты были 27-го февраля и кончены 1-го марта. Огонь их был так действителен, что даже часть жителей Туртукая оставили город; передовые земляные верки острова были разрушены и две лодки, вместе с находившимися в них людьми, потоплены. – Потеря наша во время трехдневного вооружения и действия батарей состояла из 9-ти нижних чинов убитых, 3-х офицеров и 47-ми нижних чинов раненых и контуженых; да во время рекогносцировки острова убито 7 и ранено 35 чел. нижних чинов.

Против отряда генерал-лейтенанта Сойманова, который был расположен в Журже и ее окрестностях, турки делали частые покушения из Рущука. В Рущуке, по показанию пленных, находилось 7 батальонов регулярной пехоты, 1,000 албанцев, 2,000 баши-бузуков, полк кавалерии в 700 человек и значительная артиллерия. Турки переправлялись на левый берег большей частью партиями от 200 до 250 человек, производили тревогу и при первом движении наших войск уходили, не успев даже разорить