Хавьер облокотился на каминную полку. Поза была не очень удобной, зато выглядела очень выигрышно: сама элегантная небрежность.

– Что же содержит эта ничем не примечательная книжка? Любимые цитаты?

– Да.

Она протянула ему книгу, но граф лишь взглянул на нее, а в руки не взял, словно боялся запачкаться. Вытянув руку, он бы поменял позу, и эффект от его невербального послания оказался бы несколько смазан. А сейчас Хавьер всем своим видом говорил Луизе: мне все равно, считаете вы меня напитком отменного качества или прокисшим пойлом.

Мисс Оливер несколько долгих секунд смотрела на него, после чего, пожав плечами, вновь прижала книгу к груди. Ее неподвижность, казалось, была третьей участницей того действа, что происходило сейчас в библиотеке. Третьей лишней в их компании: бдительной компаньонкой, которая не допустит вольностей.

– Создается впечатление, – сказала Луиза, – что ваши предки разделяли вашу любовь к Данте. «Чистилище», в частности, цитируется так часто, что, как мне кажется, именно там и следует искать ключ к шифру. Чем, собственно, я и занимаюсь. Следующим этапом будет составление алфавитных таблиц, после чего я и смогу приступить к расшифровке книги.

– «Чистилище», говорите. Вполне подходящий ключ к истории моей семьи, если принять во внимание то, что я знаю о своих родственниках.

Луиза кивнула. Она была сама сдержанность и кротость.

– Весьма обеспеченные господа, титулованные, пользующиеся всеобщим уважением. Такого рода условия жизни нельзя охарактеризовать иначе, как невыносимые. Я восхищаюсь стойкостью и мужеством ваших родных, которые все же не считали, что живут в аду. Всего лишь в чистилище.

Хавьер не совладал с собой.

– Осторожно, булочка. У вас уже отрастает нос и хвост. – Встретив недоумевающий взгляд Луизы, он поспешил объясниться: – Вы на глазах превращаетесь в сварливую мегеру. Ладно, я вас прощаю. Вы просто неудачно пошутили.

– Я шутила? Приношу свои извинения.

– Послушайте. – Хавьер расправил плечи и прижал руки к бокам, чтобы не поддаться желанию пустить их в ход. – Я мало знаю о своих предках, но если они хоть в малой степени походили на то, что сегодня зовется «высшим светом», то чувство благодарности им точно знакомо не было. Все, что им было дано, они воспринимали как должное и злобно завидовали тем, кого судьба вознесла выше их.

Луиза насупилась. Эта колючка его слушала. Хорошо.

– Я никому не даю оценок, – добавил граф. – Я лишь хочу сказать, что среди нас едва ли найдется тот, кто считает, что живет в раю.

К слову, рай у Данте не был таким уж приятным местом. Впрочем, речь о Данте больше не шла.

– Если человеку что-то не нравится в его жизни, ему следует ее изменить, насколько это в его силах, – задумчиво проговорила Луиза, глядя на огонь. Потом опустила взгляд на книгу в руках и теснее прижала к груди, словно хотела защититься ею.

– Может статься, перемены ничего не изменят, – сказал Хавьер.

Может, и так. А может, и нет. Возможно, ему совсем не хочется меняться.

А может, он уже изменился. Совсем чуть-чуть.

Но в чем граф точно был уверен, так это в том, что ему отчаянно хотелось поцеловать Луизу, стиснуть в объятиях, не оставить камня на камне от ее сдержанности. Но он не сделал того, что хотел. Он всего лишь развернул ее лицом к себе. Покуда мисс Оливер стояла неподвижно, словно изваяние, Хавьер не мог к ней прикоснуться, не чувствуя себя при этом извращенцем, ласкающим статую.

– Я буду ждать вас перед домом, когда наступит время идти за омелой, – сказал он наконец. – У нас есть примерно час до выхода.

Луиза кивнула.

– Хорошо. Я буду готова через час.

Он кивнул в ответ, чувствуя себя неуверенно, словно ребенок, которого впервые посадили на пони, или как мальчишка, которому вручили его первое ружье. И этому чувству имелось объяснение. В число обрядов посвящения мальчика в мужчину был и такой: тебя вывозят в неизвестную местность без компаса и карты и смотрят, выживешь ты или нет. Похожее испытание предстояло пройти и ему, Хавьеру.

Ну что же, чему быть, тому не миновать.

– Спасибо, – сказал он и добавил: – Луиза.

Она подняла на него глаза и пронзила улыбкой, словно стрелой. И граф почувствовал себя Актеоном с прострелянным сердцем. Еще мгновение, и он превратится в оленя.

– Всегда к вашим услугам, Алекс.

И тогда граф покинул ее, не зная, то ли он Алекс, то ли Хавьер, то ли еще какая неведомая зверушка.

Но оставалось прождать всего час, и тогда Луиза будет в полном его распоряжении. На этот раз с омелой.

– Вы нашли омелу, Алекс? Превосходно. Сможете дотянуться?

Луиза протянула графу перочинный нож. Задрав голову, она наблюдала за тем, как Хавьер пытается дотянуться до нежного зеленого клубка омелы.

Не стоило удивляться тому, что им так быстро удалось найти искомое. Гости по парам разбрелись кто куда, не особенно задумываясь над тем, где водится омела и остролист, но Алекс и Луиза действовали продуманно и потому в хвойные заросли забираться не стали. Лучше всего вечнозеленые «метелки» омелы заметны на голых ветках деревьев с облетевшей листвой.

Неподалеку от беседки, где они наслаждались пуншем и зрелищами сегодня днем, росли старые яблони, и прижившийся на одной из них куст омелы вполне мог бы принести им с Алексом победу, если удастся его добыть.

– Черт… – Хавьер резко отпустил ветку и принялся разглядывать руку. – Хорошо, что перчатка цела.

Луиза подошла поближе.

– Что случилось? Нож тупой?

Граф вытянул руку перед собой и несколько раз сжал и разжал кулак.

– Я не взял лорнет, – сквозь зубы процедил он, искоса глядя на Луизу.

Как же она сразу не догадалась, что в полумраке Алекс с его плохим зрением не может разглядеть, где именно следует подрезать разросшийся, похожий на шар, куст «ведьминой метлы».

– Если вы меня приподнимите, я смогу срезать омелу, – предложила Луиза.

Хавьер переложил нож из одной руки в другую.

– Это невозможно.

– Невозможно, потому что вы не уверены в своих силах? Или потому что думаете, что я слишком тяжелая?

Ноздри Хавьера задрожали, но он сдержал улыбку.

– Ладно. Это не невозможно. Просто неразумно.

– Потому что вы не уверены в своей ловкости или потому что считаете меня неуклюжей?

– Моя дорогая булочка, довольно упражняться в остроумии. – Хавьер воткнул нож в ствол яблони, на которой росла омела. – Я думаю лишь о вашей репутации. Неразумно с вашей стороны открывать мужчине доступ к вашему телу.