Вначале он решил, что кузина обращается к нему, но когда его имя стали повторять все присутствующие, до него дошло, что несносная Джейн предложила Луизе удостоить своим вниманием его, Хавьера.

Граф отреагировал единственно возможным способом, приняв выражение номер четыре: сдерживаемое страдание.

– Сделайте одолжение! Пусть мисс Оливер попробует угадать мои самые заветные желания, если ей так этого хочется.

Предполагалось, что Луиза смутится и растеряется, но этого не произошло. Она лишь с улыбкой покачала головой. И улыбнулась она не Хавьеру, а Джейн.

– Нет, это было бы ошибкой. Я не хочу компрометировать нашего дорогого хозяина.

– Как трогательно ваше стремление пощадить мои чувства, – криво усмехаясь, процедил Хавьер. – Впрочем, вы пробудили во мне любопытство.

Под безупречным костюмом денди часто и беспокойно билось сердце, но никому не дано догадаться, что твориться у него внутри.

– Не хотелось бы лишать вас какого бы то ни было удовольствия, – с едва уловимым сарказмом ответила Луиза. Скорее всего, она решила, что никто не узнает цитату из «Гордости и предубеждения».

Хавьер прищурился. Пустое. Не стоит устраивать сеанс саморазоблачения. О его начитанности никто не догадывается, и так тому и быть.

– Тогда что вы можете мне сообщить? – Он слегка склонил голову на бок, приподняв подбородок. Выражение номер один: завуалированное пренебрежение.

Луиза широко улыбнулась.

– Прошу вас поверить мне, милорд. Вам не понравится то, что я могу сказать.

Итак, они оказались там, где были в самом начале, с одним лишь исключением: в ее глазах вместо холодного презрения горело озорство.

– Возможно, мне удастся уговорить вас как-нибудь потом, – скучающим тоном произнес Хавьер. – А сейчас нам надо вернуться в дом, пока никто себе ничего не отморозил.

– Да тут есть, чем согреться! – жизнерадостно воскликнул лорд Везервакс, сделав очередной добрый глоток горячего пряного пунша.

– Но ведь мы должны выбрать победителя, не правда ли?! – воскликнула Джейн. – Я думаю, что выступление Луизы было лучшим.

– Я тоже за мисс Оливер. Было довольно интересно, – сказала леди Аллингем, одарив Луизу скупой улыбкой.

– Неплохо, но маловато драматизма, – высказалась леди Ирвинг. – Если бы не превосходный пунш, не знаю, смогла бы я вынести всю эту пустую болтовню или нет.

– Тетя, будьте милостивы. Я и о скандалах тоже говорила. – Луиза покинула импровизированную сцену и подошла к графине.

– Если никто не возражает и не желает представить на суд публики очередное выступление, то, похоже, победитель определен. – Хавьер говорил быстро. Ему не хотелось, чтобы кто-то влез со своими предложениями. Графу надоел весь этот фарс. И надоело менять маски тоже. Хотелось побыть собой, хотя бы недолго.

– Как приятно. – Луиза была сама любезность. Наблюдая за ней, Хавьер невольно задался вопросом, заметил ли еще кто-нибудь, как она перебирает пальцами, раздраженно пощипывая меховую оторочку пелерины. – Тогда я должна назначить всем наказание по своему выбору?

– Награду, – поправил ее Хавьер, и одновременно с ним Джейн сказала: – Ставку, а Локвуд добавил: – По моему выбору.

Хавьер на этот раз не стал закатывать глаза. Подобрав приличествующее случаю выражение бесконечного терпения, он сказал:

– Как вам будет угодно.

Луиза метнула на него колючий взгляд.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда я желаю, чтобы мы все занялись чем-то праздничным, если никто не возражает. Предлагаю сегодня вечером разбиться на пары и отправиться на поиски зеленых веток. Победит та пара, у которой добычи окажется больше.

– Разбиться на пары? – Хавьер покачал головой, и леди Ирвинг одновременно с ним закивала.

– Превосходное предложение, – сказала графиня. – Простые радости под Рождество – что может быть лучше, а когда занимаешься этим в паре с кем-то…

– Но вечером уже стемнеет, – сказала Джейн. – Что мы сможем разглядеть в темноте… Хотя… Мне нравится эта мысль! – Джейн бросила оценивающий взгляд на Киркпатрика. Если ей удастся заполучить его в пару, бедняге не позавидуешь.

– Мы отправимся «на охоту», – решил Хавьер, – до того, как окончательно стемнеет. Если перенести ужин на более позднее время, то у нас останется на поиски час. А за ужином мы можем решить, какой приз достанется победителям.

– Я уже придумала, – сказала Луиза. – Победители получат право целоваться с тем, с кем пожелают, и поцелуев будет столько же, сколько окажется ягод на ветках остролиста или омелы.

У Хавьера пересохло в горле. Увы, промочить горло не удастся: остатки пунша допил лорд Везервакс.

– На каких именно ветках?

– На тех, что удастся собрать победителям. – Ему кажется, или ее улыбка действительно выглядит несколько развязной?

Сколько пунша она выпила? На этот вопрос Хавьер ответить не мог. Но, если его предположения верны и Луиза несколько перебрала с пуншем, то стоило бы обсудить с ней целесообразность ее предложения. И сделать это надо до того, как вся компания, разбившись на пары, разбредется в сумерках по всей усадьбе, в легком подпитии и с мечтой о поцелуях.

Хавьер был готов рвать и метать.

И, если отменить уже ничего не удастся, надо, по крайней мере, сделать так, чтобы он оказался в паре с Луизой. Или нет? За Джейн тоже следовало бы присмотреть. Хотя Джейн никогда не согласится отправиться «на охоту» со своим родственником. И кто знает, что может стрястись с Луизой под влиянием омелы и сумерек, если кто-то вроде Локвуда застанет ее в одиночестве?

Проклятое чувство ответственности. Хавьер сам был бы не прочь улизнуть в лес и затеряться там с мисс Оливер.

Хотя, возможно, он уже потерял себя в этом мире.

Граф закатил глаза от досады на самого себя, но, быстро оправившись, нацепил на лицо одно из пронумерованных выражений и повел всю компанию в обратный путь.

Как только улеглась неизбежная суета по возвращению в родные пенаты, как только женщины сменили сапожки на туфельки, а мужчины освободились от теплых плащей и накидок, как только гости разошлись по своим комнатам, чтобы полежать в покое или не в покое, Хавьер отправился на поиски Луизы.

Долго искать ее не пришлось. Он знал, где найти мисс Оливер.

Хавьер увидел ее, как только открыл дверь в библиотеку. Луиза стояла перед жарко пылавшим камином с маленьким раскрытым томиком в руке и читала. Шторы были отдернуты, и в комнату из окон лился холодный серый свет. На этом безликом фоне Луиза, чей стройный силуэт проступал четкими контурами, с огненными сполохами на бледном шелковом платье, казалась существом из иного мира или галлюцинацией, рожденной разыгравшимся воображением, подстегнутым изрядным количеством пунша.