– Нолан? Кен?

– Фезер! Ты цела?

– Да. – Ее голос немного дрожал, но звучал четко и на удивление близко. Причина заключалась в том, что шар, прокатившись по расширенной части коридора – теперь-то мне открылся ужасающий смысл этих вогнутых стен, – закрыл вход в более узкую и прямоугольную часть не полностью, оставив четыре зазора по краям. – Я в порядке. А вы там как?

– Мы нормально, – ответил я. – Ну, то есть никто не пострадал. Ты цела?

В голове мелькнула смутная мысль, что я уже задавал этот вопрос. Ну и пусть – лучше перестраховаться и спросить еще раз.

– Я упала, – ответила Фезер. – Ногу поцарапала. И лицо, кажется. Но… в остальном все хорошо.

– У тебя фонарик с собой?

– Да, налобный. Правда, в нем батарейка уже садится.

– Что ты видишь?

– Вокруг шара есть щели, но… я через них не пролезу. Нолан… что нам делать?

– Пока я вижу единственное решение, – сказал я. – Возможно, здесь есть и другой выход, но… нам потребуется время, чтобы его найти. Поэтому мне придется кое о чем тебя попросить: ты должна спуститься к реке и, если Дилан уже вернулся, все ему рассказать. И привести помощь. – Я повернулся к Кену с Молли. – Или у вас есть идея получше?

– Нет, – ответил Кен. – Поддерживаю твою. Только, Фезер, давай там поосторожнее, ладно? При спуске не гони – ни в шахте, ни снаружи. Зря не рискуй. Мы все равно никуда не денемся.

И лишь после того, как Кен произнес эти слова, мы наконец поняли, во что влипли.

Через пятнадцать минут все сидели на полу в центре зала. До этого мы еще поговорили с Фезер, убедились, что она не паникует, и раз десять попросили ее быть осторожной. А потом она ушла. Я не мог избавиться от мысли, что, живи мы в идеальном мире, на месте Фезер оказался бы Пьер, который справился бы не только быстрее, но и с меньшим риском для собственной шеи. Однако уже давно было очевидно, что от идеала этот мир бесконечно далек.

Молли на пару с Пьером принялись за инвентаризацию: вытряхивали рюкзаки и раскладывали содержимое на полу – воду, еду, оборудование, – чтобы иметь наглядное представление о том, сколько чего у нас осталось.

Я тем временем отвел Джемму в сторону.

– Как это вышло?

– Мне так… – Она была готова расплакаться.

– Джемма, не волнуйся. Я ни в чем тебя не обвиняю. На твоем месте мог оказаться любой из нас. Я вообще удивляюсь, почему это был не я, с моей-то исключительной везучестью. Просто мы должны знать, как избежать подобного в будущем.

Она посмотрела на меня с благодарностью:

– Там был… Пойдем, я лучше покажу.

Кен увидел, куда мы направляемся, и поспешил присоединиться. Мы приблизились к одному из проемов, черневших в стене. Рядом в полу виднелся небольшой прямоугольник, цветом отличавшийся от пола и погруженный в него на полдюйма.

– Я как раз обнаружила вот это и позвала вас взглянуть, – объяснила Джемма, указывая на часть стены у проема. Мы увидели буквы Т и О. Рядом была выбита еще одна: то ли М, то ли П.

– Шикарно, – проворчал Кен. – Какой-то придурок додумался нацарапать тут свое имя на память – в таком-то месте!

– Из-за этих букв я отвлеклась и…

Она замолчала. Я, чувствуя себя кретином, неуклюже похлопал ее по спине.

– Это уже в прошлом. А что у тебя с рукой?

Она посмотрела на правую руку: по предплечью струилась кровь.

– А, пустяки. Это я порезалась, когда мы с тобой чуть не сорвались со стены. Наверное, я где-то нечаянно содрала кожу.

– Одно из двух, – сказал Кен. – Либо мы прочесываем всю комнату на предмет таких же штуковин, либо сидим себе на одном месте и не дергаемся.

– Это если здесь есть еще что-то, что может прийти в движение, – заметил я. – А это необязательно. Тебе не кажется, что одной сферы вполне достаточно?

– Для чего? Чтобы отрезать путь к отступлению? А смысл?

– Без понятия, – признался я. – И… к тому же у нас нет оснований считать, что отсюда нет другого выхода.

– Согласен. Но если он и правда есть – зачем вообще тогда эта ловушка с шаром?

– Джемма, сделай одолжение: скажи Молли и Пьеру, чтобы отключили телефоны. И сама отключи.

– Зачем?

– Толку от них все равно нет, но когда в фонариках сядут батарейки, они нам пригодятся. Надо заранее позаботиться об освещении.

– Действительно. Отличная мысль.

Кен проводил ее взглядом и повернулся ко мне:

– Умно, конечно, но ты ее напугал, Нолан. Никого не обрадует перспектива сидеть здесь без света.

– Знаю. Но я хотел поговорить с тобой наедине. Который час?

– Почти четыре.

– Значит, Фезер будет на берегу около шести. Даже если Дилан уже вернулся, у них уйдет несколько часов на то, чтобы привести помощь. И я не думаю, что служащие парка, или полиция, или кто-то еще, к кому они обратятся, вот так запросто поверят словам какой-то расхипованной девицы и туповатого лодочника, который двух слов связать не может, и незамедлительно бросятся нас вызволять – в особенности учитывая тот факт, что нас тут, вообще-то, и быть-то не должно.

– То есть на ночь мы тут точно застряли. Это я понял.

– Нет, мы застряли здесь дольше чем на одну ночь, Кен. Даже если суматоха начнется уже завтра утром, нашим спасателям понадобится бурильная установка или взрывчатка, которую еще надо где-то найти и как-то доставить в каньон, а ведь это все еще как-то нужно сюда поднять, что выливается в дополнительные часы, множество дополнительных часов. И это не считая времени, потраченного на споры с теми, кто считает, что бурить дыры в археологически ценном объекте только ради спасения застрявшей в нем кучки дебилов – чистой воды преступление.

– Не будь таким болваном, Нолан. Они обязаны нас отсюда вытащить.

– Само собой. Но на это уйдут минимум сутки, а скорее всего – намного больше. Черт с ними, с сэндвичами и батарейками, – без них мы худо-бедно проживем. А вот без воды нам придется действительно туго. Сколько у тебя осталось?

Кен скривился:

– С полбутылки.

– Как и у меня. Я ведь не рассчитывал на то, что мы здесь задержимся. Сегодня мы дважды играли в скалолазов, в том числе и под палящим солнцем, то есть мы уже порядком истощены и обезвожены.

– От твоих слов мне все больше хочется пить, Нолан.

– Вот об этом я и толкую. Кстати, ты, случайно, не припрятал в рюкзаке бутылку водки?

– Если бы.

Некоторое время мы молча наблюдали за остальными, собравшимися в центре комнаты. Даже отсюда, глядя на сложенные на полу бутылки, мы видели, сколь ничтожны наши запасы воды.