– Может, мы и просидим здесь до самого конца, – снова начал я, – но эти коридоры все равно необходимо проверить. Просто на всякий случай.

– И что будем искать? Еще одну шахту?

– Как вариант. Или найдем коридор, который выведет нас к стене каньона. Или еще что-нибудь. У нас уйма времени, Кен, и глупо потратить его впустую. К тому же занятие каким-нибудь делом пойдет нам на пользу.

– А что у нас с сигаретами?

– Осталось меньше чем полпачки.

– Черт возьми! Когда закончатся, разразится настоящий кризис. Могут даже пострадать люди. От моей руки.

Кен задумался.

– Ты прав, Нолан, – произнес он. – Надо хорошенько здесь оглядеться.

Из архивов Нолана Мура. Потайная комната в пирамиде Хеопса

Молли долго и тщательно обдумывала, стоит ли принять наше заманчивое предложение и посмотреть, что таят в себе черные как ночь коридоры, но потом все-таки ответила «нет».

Пьер тоже отказался, причем вышло у него это так бесхитростно – он даже не пытался использовать Молли как прикрытие, – что я не смог на него разозлиться. Если и дальше так пойдет, придется перенести его имя в список «Люди, которые меня вообще не раздражают». А вот Джемма согласилась. Мы сделали по глотку воды и, оставив этих двоих держать оборону в центре, направились к темному проему, выбрав наугад один из коридоров, – надо же было с чего-то начинать.

– Что Кинкейд говорил про эти коридоры? – спросил Кен.

– Много чего, – ответил я. – Но если честно, он лишился моего доверия с того момента, как забыл упомянуть о здоровенном каменном шаре. Лучше будем полагаться на собственные глаза, чем на плоды чужой фантазии.

– А как мы узнаем, что и здесь тоже нет таких же шаров? – Джемма с недоверием вглядывалась в непроницаемую черноту проема.

– Никак. Но давайте рассуждать здраво: все, что нам встречалось до сих пор, являлось примером искусного мастерства и простоты. Если сфера в этом зале непременно заблокирует основной выход отсюда, то какой смысл создавать еще одну? Неразумная трата ресурсов.

– Это подход современного человека, руководствующегося соображениями целесообразности чего-то лишь на текущий момент, – возразила Джемма. – А тысячелетия назад люди мыслили не так, как дизайнерский отдел корпорации «Apple». Почему они строили такие высокие пирамиды? Да потому, что могли. Потому что фараон приказал. И потому что в их представлении пирамиды должны были быть именно такими и никак не ниже.

Я даже не нашелся, что возразить, ведь еще совсем недавно думал примерно о том же.

– Она права, – встрял Кен. – Плюс, если руководствоваться твоей логикой, никакого запасного выхода здесь и нет. Так зачем понапрасну рисковать?

– Я не понял, ты на чьей стороне?

– На стороне того, кто в итоге останется в живых, и я вместе с ним. Кстати, на будущее, – я всегда выбираю именно эту сторону.

– Я тоже. Слушай, скалолаз из Фезер неплохой, это правда. Но с Молли и Пьером ей не сравниться. Если в спешке она вдруг не туда поставит ногу и упадет – вытаскивать нас будет некому. А узнаем мы об этом, лишь когда начнем умирать от жажды. Пойдем мы в эти туннели или нет – мы рискуем в обоих случаях.

Держа фонарик перед собой, я подошел к проему вплотную.

– План такой: я пойду один. Вы ждете здесь. Если все нормально – идете за мной.

– Не мели чушь, Нолан, мы не хотим твоей смерти!

– А я бессмертный, – заявил я. – Неужто забыли?

И смело шагнул вперед.

Ничего не произошло.

Я постоял несколько секунд, затем вернулся в зал и отошел в сторону от проема. Мы прислушались, но не услышали ничего подозрительного.

– Один шаг еще ничего не доказывает, – сказал Кен.

– Знаю, – ответил я. Тем не менее этот шаг выполнил свою задачу: сломал психологический барьер. – Будем продвигаться постепенно, фут за футом, тщательно осматривая пол.

– Отлично, – сказала Джемма. – Только теперь первой пойду я.

– Хрена с два, – буркнул Кен.

– Это еще почему? Потому что я женщина?

– Именно. И можешь жаловаться куда хочешь, мне насрать.

– Ты помнишь, почему мы здесь застряли?

– Неблагоприятное стечение обстоятельств, – вставил я. – Так фишка легла.

– Ничего подобного, это случилось по моей вине. Поэтому прямо сейчас я возьму и сделаю вот так.

С этими словами Джемма выхватила у меня фонарик и быстро вошла в коридор. Как и я, она несколько секунд стояла не шевелясь. А потом шагнула вперед, наклонилась и начала водить фонариком туда-сюда, внимательно изучая пол. После чего выпрямилась, сделала еще один шаг – и повторила то же самое.

– Видишь что-нибудь?

– Ничего необычного. Иду дальше.

– Будь осторожна.

– Спасибо, что напомнил, Нолан. Иначе бы я бросилась бежать вприпрыжку.

Она действовала методично, не торопясь и не теряя терпения, – я бы так не смог. Мы с Кеном наблюдали за ней навострив уши, но ничего зловещего не услышали.

– Здесь еще один проход, – объявила Джемма.

К этому моменту она углубилась в коридор футов на тридцать.

– Как он выглядит?

– Жутко. Иду вперед.

Джемма шла и шла, все дальше унося с собой пятнышко света. И ничего интересного не говорила, лишь сообщала о том, что ей снова попался проем – справа или слева.

Она уже удалилась на приличное расстояние, как вдруг что-то в движении этого светового пятнышка привлекло мое внимание. Невзирая на сочные ругательства Кена, я нырнул в туннель и вытащил из кармана телефон.

– Мы же вроде как должны были выключить телефоны, – укоризненно заметил Кен.

– Я и забыл. Дай мне минуту, ладно?

Запустив нужное приложение, я положил телефон на пол. Джемма возвращалась к нам. Фонариком она все еще светила себе под ноги, однако теперь шла обычным шагом.

– Ты что делаешь?

– Это уровень. Смотри.

И, присев на корточки, мы втроем уставились на экран айфона.

– Пол немного покатый, видите? Этот коридор построен под уклоном, как и основной, но угол здесь меньше.

– По-твоему, это доказывает, что с той стороны ничего не выкатится и не раздавит нас, как тараканов?

– Не доказывает. Возможно, пол изгибается по параболе и в нашу сторону уклон тоже есть. Будь среди нас математик, он бы проанализировал зависимость между углом наклона пола, массой и размерами гипотетической сферы и вероятностью встретиться с нею в этом коридоре, но я точно на такое не способен. Я всего лишь хочу сказать, что если мы идем вниз по склону, а не вверх, то беспокоиться, скорее всего, не о чем.