Ян приподнимает голову, смотрит на меня долгим внимательным взглядом, под которым краснею, шарю руками по постели, мечтая прикрыться. Глупая стыдливость, но ничего не могу поделать с собой. Морозов наклоняется над моим лицом, с нежностью берет в ладони мои горящие щеки и впивается в губы жадным поцелуем. Целуемся до тех пор, пока не начинаем задыхаться. Поначалу смущаясь, постепенно тону с головой в чувственной игре языками, постанываю, покусываю настойчивые мужские губы, ерзаю, желая большего…

— Замри. Я вряд ли еще смогу сдерживаться… — хрипло бормочет Морозов. — Черт, совсем не могу, — с этими словами накрывает мое тело своим.

— Скажи, что хочешь меня, — приказывает свистящим шепотом. А у меня дар речи пропадает, кажется, даже что-то непонятное промычать не могу.

За меня отвечает тело, полностью отдающееся во власть мужчины, подчиняющиеся его требованиям. Притягиваю к себе ближе этого роскошного красивого мужчину, вцепляюсь в его плечи, скольжу по широкой мускулистой спине, а затем, осмелев, ниже, на бедра. Притягиваю его к себе, отвечая на его страсть так же пылко, отчаянно. Сильный толчок, даже вскрикиваю, Ян входит в меня глубоко и резко, так что вздрагиваю от болезненной растянутости. Несколько очень сильных толчков, от которых нахожусь почти на грани обморока. Эти переходы от нежности к безумной страсти пугают, но нельзя отрицать — и возбуждают не меньше. Тело дрожит от восторга, жаждет еще.

Еще боли? Еще наслаждения? С Яном эта грань стирается, и я уже сама не принадлежу себе. Его движения становятся медленными, тягучими, он растягивает меня и наполняет с осторожной чувственностью, а потом снова срываясь на бешеный ритм, и я кричу под ним, выгибаюсь, и кончаю как ополоумевшая самка.

Накрывает меня собой, вжимает в постель, двигаясь с остервенением, мои губы шепчут его имя, и в ответ он еще сильнее придавливает меня к постели, двигаясь резче, глубже… Сжимаю его член в себе, как будто навсегда там оставить хочу, и чувствую, как Ян начинает содрогаться, кончая в меня, рыча охрипшим голосом мое имя.

Ни предохранений, ни точек над «i», ни словечка о том, кто мы друг другу. Это больно… чертовски больно, я ведь знаю, что Морозов использует меня. Зажмуриваюсь, чтобы не заплакать. Анестезия страстью закончилась, осталась лишь опустошенность.

— Открой глаза, — слышу тихий, но неумолимый приказ. — Посмотри на меня.

Неохотно поднимаю веки, боюсь, что он разгадает мои чувства в момент полной беззащитности. Меня пугает то, что ощущаю сейчас, до трясучки, до чертиков. Сердце колотится у самого горла и трепещет… Никогда и ничего подобного ни с одним мужчиной не ощущала. Мне страшно подумать даже о слове «любовь», но именно оно сейчас в моей голове.

Настоящее безумие. Самоубийство. Я же не вывезу… Сдохну от боли. Я даже не знаю, свободен ли он. Скорее всего — нет.

Но даже если свободен, я последняя с кем Морозов будет строить отношения. Он лишь пользуется мной потому что считает порочной…

— И снова извини, — хрипло говорит Ян. — Опять я сорвался. Скажи, как могу вымолить прощение? Я не хочу… не хотел обижать тебя. — Скажи, чего тебе хочется. Что мне сделать?

— Надеюсь ты не о предпочтении в сексе? — отвечаю как можно равнодушнее. — Знаешь, кажется я скоро подамся в лесбиянки… У меня все тело ломит, кожа горит от твоей щетины…

Капризно кривлю губы — как всегда защитная реакция самовлюбленной принцессы действует безотказно.

— Отвезешь меня обратно в свой дом? Мы с Агатой завтра на конную прогулку собирались… Или мне теперь тут обитать? — вопрос задан как можно беспечнее, но внутри все холодеет в ожидании что ответит: Да, Тамирова, теперь ты здесь живешь, и я каждый вечер буду спускать в тебя, как в резиновую куклу, потому что мне это нравится. И ты ничего не сможешь сделать. Ведь тебе это тоже по кайфу….

И ведь я буду спать с ним… ждать его каждый вечер… умирать от тоски, если не появится хоть на один день. Но разве это жизнь? Нет… медленная агония.

Ян приподнимается на локтях и заглядывает мне в глаза:

— А сама ты чего хочешь? Остаться здесь или вернуться в особняк? Тебе там хорошо? Я понимаю, что некрасиво поступил, бросил тебя там… Так что скажешь, Рита?

И что мне ответить? Мне одинаково хорошо, и в то же время одинаково плохо в обоих местах. Наверное, лучший выход — уехать подальше. Влюбилась — сама виновата… Это мой крест, который видимо до конца жизни нести.

— Я хочу уехать, Морозов. Если серьезно спрашиваешь — именно этого хочу. Так будет лучше для нас обоих.

Ян хмурится и ничего не ответив, встает с постели и выходит из комнаты. Меня начинает трясти от холода, заворачиваюсь в простыню, а потом и в одеяло. Залезаю под него с головой, меня душат слезы. Куда он ушел? Почему ничего не ответил? Неужели он ждет что душу перед ним выверну, в то время как сам не дает ничего… Ни малейшей надежды.

На что тебе надежда, Рита?

Задаю этот вопрос сама себе. Неужели я правда настолько глупа, что продолжаю верить в его чувства ко мне? Что они все еще живы… Что он может простить… что предательство можно оставить в прошлом?

Как же хочется верить, но я не смею. Минуты текут, слезы заканчиваются. Я так наревелась, что трудно дышать. Вот так и вырубаюсь в чужой постели пропахшей похотью и сексом…

* * *

Меня будят солнечные лучи, заливающие комнату, щекочущие лицо. Кажется, во сне я вылезла частично из-под одеяла, мой рот открыт, а все тело расслаблено, погружено в сладкую негу. Ощущение, что плаваю в теплом коконе.

Подскакиваю на постели — по всей видимости я спала одна. Ян так и не вернулся прошлой ночью? Меня охватывает чувство стыда, обиды и разочарования. Значит поимел и даже спать со мной не пожелал… Уехал ночью в особняк? Значит теперь я живу здесь, в его квартире, о чем сама заговаривала раньше? Удовлетворяю его любую прихоть, когда он того пожелает, а все остальное время — буду проводить здесь в одиночестве?

Пока эти горестные мысли жрут меня заживо, разъедают душу точно кислотой,

Ян заходит в комнату, одетый в клетчатую рубашку и рваные джинсы. Волосы взъерошенные, на них блестят капли влаги, явно Морозов только что принял душ, опускаю глаза — он босиком. Красив до такой степени, аж сердце щемит. Приходится закусить губу, чтобы отвлечь себя от любования. Еще прочтет в моем взгляде восхищение, и тогда я упаду еще ниже… будет влюбленной дурой считать…

— Проснулась?

— Да, отлично выспалась, — отвечаю как можно непринужденнее. — Спасибо что не стал больше мучить. Знаешь, секс — это хорошо, но секс с тобой, чувствую, может для меня больницей закончиться. Давай прекратим, а? Ты вчера был пьян, и я побоялась отказывать… Но сейчас хочу прояснить — больше этого не будет… Ты мне помогаешь, это мило. Но я сполна заплатила, жду свой паспорт и хочу убраться подальше как можно скорее!

Сама не знаю, как выпалила эту длинную тираду на одном дыхании. Морозов хмурится, стоит и разглядывает меня внимательно. Когда я только открыла рот и произнесла «отлично выспалась» — Ян сделал шаг ко мне. Но услышав остальное — отошел на два назад. Видимо я хорошую стену выстроила своими словами. От которых становится тошно на душе, хоть вой…