полдень, и смеркалось – а она всё смотрела, смотрела до того, пока последний из Хоуков не запер их маленький, удивительно маленький для такого большого дома участок и не скрылся за ближайшим поворотом.

Хоуки хотели обжиться в городе. Джей почему-то хотела, чтобы уехала в города лишь она одна – а всё остальное в Белой Земле осталось бы на месте.

Вдруг по деревне пронеслись слухи о том, что в городах вовсю кипит жизнь, и театры выступают каждый день, и работы там так много, что точно на всех хватит.

«А мы сидим здесь», – читала она на лицах детей и сверстников.

«Лишь бы у нас всё продолжалось так хорошо и спокойно», – читала она в лицах взрослых.

Но у Хоуков дела шли не очень, и они уехали. А у скольких ещё семей нет процветающих дел?

…Она услышала громкие шаги отца раньше, чем его голос.

– Джей, чего ты там стоишь? За Хоуками смотришь? Так они давно уехали… – пробормотал отец, входя в её комнату.

До конца открылась скрипучая дверь.

– Сегодня очень плохой день.

– Да, солнышко. – Отец плюхнулся на кровать. Джей не могла отвести взгляда от пустого дома Хоуков. – Мне очень жаль Майю и её родителей. Я сделал всё, что мог.

– Мы не можем победить смерть?

Этот вопрос они обсуждали ещё в её детстве. Когда Джей повзрослела настолько, чтобы понять неизбежность смерти, она побежала к единственным людям, в которых видела силу её остановить. И папа, и мама тогда ещё не были испорчены лесом.

Мать тогда посмотрела на неё с такой жалостью, такой глубокой печалью…

– Вполне возможно, что научимся.

На деревню опустилась уже такая тьма, что большой пустой дом было еле видно. Вздохнув, Джей отвернулась от окна и присела к отцу. Не хотела садиться, но он всё равно бы заставил – взглядом, жестом или словом.

– Ты это о чём?

– Есть у нас мысли… Так как ты? Лина говорила, тебя очень расстроило то, что случилось.

– Она умерла у меня на глазах.

– Ты не была виновата.

– Мы целители. Любой может научиться работать с травами, но не любой… не любой сможет по-настоящему спасти человека.

Отец долго молчал. Начал накрапывать дождь. Кап-кап – между их словами и вздохами.

– Любому можно объяснить, как варить чай из ромашки, и он даже получится вкусным. Но только у потомственного целителя получится этим чаем совершенно правильно усыпить человека. Понимаешь, о чём я?

Джей кивнула.

Он делал вид, будто Хоуки и не уехали вовсе, будто ничего не изменилось, хотя для Джей изменилось всё. Кто-то впервые уехал из Белой Земли! Почему никто не говорит об этом? Не грустит, не плачет, не думает, как теперь жить и когда уедут все остальные?

Неужели это было понятно только Джей…

– Пап, они уехали. Первые люди. Уехали.

– Да неужели ты думаешь, что я этого не понимаю, – пробормотал отец. – Я привык жить по-другому… Конечно, работа отнимает у нас кучу времени, но в большом плане всё было схвачено. Джей, нам любой ценой нужна Белая Земля. И нужна она совершенно живой и полной людей. Людей, которые будут нам доверять, к нам обращаться. Только благодаря этому мы сможем… продвинуться дальше.

– Куда?

– Туда, куда мы движемся. – Отец чуть отвернулся от неё, избегая смотреть в глаза.

Джей захотелось тут же выпроводить его из комнаты, но, как и всегда, она себя сдержала.

– Мир катится в пекло. Каждый день – новые изобретения, каждый день – перемены… Было бы легко, если б можно было остановить развитие всего, кроме нас… но это нам совершенно неподвластно. Нам столько неподвластно на самом деле, ты бы очень удивилась… Но сейчас у нас есть шанс. Настоящий шанс вырваться из этого совершенно никчёмного статуса сельских целителей…

Сельские целители… никчёмный статус… Джей вертела эти слова на языке, крутила в голове, повторяла шёпотом много раз, но они так и не обрели никакого смысла.

– Нам нужно время. Нужно, чтобы Белая Земля не разъехалась, пока мы идём к нашей цели.

– Какая? Какая у вас цель? – Джей готова была плакать и вымаливать у отца ответ – и опять сдержала себя, опять закрыла все свои чувства. Слёзы внутри жглись и рвались наружу.

«Они никогда не скажут тебе правду».

– Стать совершенно, по-настоящему великими.

С этими словами отец вскочил с кровати и вышел. Не прикрыв дверь, не помахав ей на прощание. Вышел, оставив после себя терпкий запах полыни, который ещё долго будет выветриваться из маленькой комнаты.

* * *

– Джей! Джей, Джей, подожди! – заголосила Мэвис.

Последние полчаса Джей пыталась хоть как-то выветрить запах полыни из комнаты, которую она ещё привыкла считать своим пространством. Но полынь застряла вместе с перекошенным злостью лицом отца – она видела его взгляд на каждой полке, за дверцей каждого шкафа. Глаза отца смотрели на неё с потолка, и она ничего не могла с этим поделать.

Так же, как и выветрить полынь.

«И вообще сделать хоть что-то полезное в своей жизни».

А потом она вышла на прогулку, и её застала врасплох соседка. Джей остановилась, помня, как тяжело справиться с Мэвис, если та чего-то хотела. К ней подбежало густое зелено-красное пятно: Мэвис была первой из девушек, кто научился красить свою одежду в самые странные цвета.

За ней бежали парни: Джей смутно узнавала в них детей, с которыми она когда-то гуляла по белому полю. Внутри у неё что-то защемило и зашевелилось, но она заранее знала, чего хотела Мэвис, и оборвала всякую надежду.

Вот сейчас она подбежит, может, обнимет её, похвастается очередным новым платьем – и наконец задаст тот самый вопрос. Даже не спросив, как у неё самой дела.

«Ты никогда никого не интересовала».

– Привет! День сегодня такой странный, мы всё утро смотрели, как Хоуки пытаются впихнуть свои пожитки в пару повозок, это просто уморительно! – защебетала она. Мэвис плюхнулась к Джей в объятья, легонько её прижав, отодвинувшись, расправила волосы и критически осмотрела: – А ты… Ты. Ох. Как у вас дела?

– Как обычно.

«Ты видишь, она проявляет к тебе жалость, она тебя жалеет, ты заслуживаешь только жалости».

– А где Лина? Я столько дней её не видела.

К Мэвис тут же подбежала подруга и прошептала что-то ей на ухо, отчего они обе захихикали.

Вот и он. Тот самый вопрос. Джей выдохнула с облегчением: самое тяжёлое позади.

– Лина очень занята.

– Джей, я… у вас всё хорошо? В семье?

Джей искренне удивилась: а как ещё может быть у Крейнов?

«Ты не знаешь, как может быть у Крейнов. Ты же к ним не принадлежишь».

– Да с чего ты… – пробормотала она, но, увидев недоумение в лице Мэвис, тут же исправилась: – Всё правда хорошо. Просто мы очень заняты. Работаем, всё работаем… Скоро сама всё узнаешь.

«Ты бы сама, Джей, хоть что-то об этом знала».

Она сомкнула кулаки, как обычно, придавив острыми ногтями ладони. И содрогнулась от короткой сильной боли.

– Пойдёшь с нами? – Мэвис осторожно взяла её за локоть, но тут подоспели парни, окружив их в кольцо.

– О, Джей, привет! – раздался громкий возглас одного из парней на фоне всеобщего шушуканья. – А где Лина?

Все парни ждали Лину. Некоторые даже подходили к дому и спрашивали у отца или Джей, ведь сама сестра редко отвечала на стуки в дверь.

Раньше Лина могла очаровать всех парней в деревне одним своим выходом в свет. Теперь же сидела дома и заставляла их всех о ней думать и вспоминать, даже когда Джей нечего было ответить.

Она даже не разглядела их лиц – обычные парни Белой Земли, с грязными руками, пылью, осевшей на лицах, все в шрамах и царапинах от ежедневной работы.

Все смотрели на неё. Даже не на Мэвис.

Джей вдруг подумала: а как она выглядит в их глазах? Мэвис была улыбчивой и яркой – таким разноцветным пятном на белом поле, который всегда тебя куда-то тащил с улыбкой на лице. Лина была… ну просто Линой. А кем была Джей?

Руки в порезах и шрамиках от особо агрессивных растений. Платье – какое попалось под руку с утра. Старая обувь сестры. На платье наверняка пятна от каких-нибудь настоек. Волосы, которые она собирала быстро и с ругательствами, которые вечно её не слушались, которые не хотели собираться в самый простой хвостик – а у неё уже не хватало сил делать что-либо ещё.