– Всех наших? Толстяка, Клюва, Стрелка звать?

– Клюва не надо. Я хочу боевых парней собрать – тех, кто на поле брани сражался. Да и насчет Толстяка не уверен.

– Он говорил, что бился с османами…

– Ладно, проверим…

Попрощавшись с Кузнецом, Курт отправился обратно. Проходя мимо срубленного куста, под которым пряталась собака, он остановился, нагнулся. Рыжая псина лежала на земле, вытянув лапы вперёд, и настороженно смотрела на человека. Щенки, отталкивая друг друга, возились у нее под боком. В глазах животного читался страх и заискивание.

Курт положил перед ней хлеб и колбасу, успокаивающе потрепал по загривку.

– Жри, а то передохнет весь твой помет!

К дому княжеского лесничего Герберта Краузе, по прозвищу Медведь, Курт добирался в одиночку. Вначале верхом, а забравшись в самую чащу, спешился, ведя коня на поводу и, по привычке, стараясь не шуметь. Он знал, что в это же время ещё десяток мужчин пробираются разными тропами к тому же месту. Правда, они тоже соблюдали осторожность: ни конское ржанье, ни человеческие голоса, ни звяканье снаряжения, ни топот копыт не нарушали лесную тишину. Не взлетали всполошенные птицы, не убегали вспугнутые человеком звери.

Время от времени на участках влажной земли он пытался отыскать следы подков, но это ему удалось только один раз. Судя по глубине следа, на этой лошади ехал Толстяк. Все остальные не забыли обернуть копыта и прибегали к другим способам маскировки.

К дому лесничего Курт подошёл, когда солнце клонилось к закату. На небольшой поляне горел костер, перед ним в землю был вкопан тотем Черного волка. Герберт сидел на скамье справа от входа, прислонившись спиной к бревенчатой стене, и, казалось, дремал. Медведь был один, но интуиция бывалого бойца подсказывала Курту, что впечатление обманчиво и в окрестных зарослях затаились еще несколько человек. Он даже чувствовал их взгляды, что не раз спасало ему жизнь, когда его рассматривали через прицельную прорезь арбалета.

– Добрый день, Орел! – не поднимая век, сказал хозяин, когда Курт приблизился.

– Здравствуй, Медведь! – нарочито громко поздоровался пришедший. – А что, больше никто пока не пришёл?

Лесник открыл глаза и встал.

– Да все уже здесь, – усмехнулся он. – Наверное, думают, что если я их не вижу, то и духа не чувствую!

– Выходите, братья! – скомандовал Курт.

Кустарник зашевелился, затрещали ветки деревьев, и с разных сторон на поляну вышли Мельник, Кузнец, Толстяк, Косой, Длинный, Стрелок, Бык и Борец. Разного возраста и телосложения, они имели вид бывалых людей и достаточно давно находились на службе в Тайной страже. Все были в просторной одежде, под которой пряталась кольчуга, и при кинжалах. Они не знали, зачем их собрали, но были готовы к демонстрации силы, кому бы ни пришлось ее демонстрировать. Отдавать команды должен был Орел, и мрачные вооруженные мужчины не сводили с него глаз. Правда, рассмотреть тотем на шесте: выделанную чучельником голову черного волка, пронзенную стрелой, уже успели все. Если она их и удивила, то виду никто не показывал.

Девять человек стояли полукругом перед Куртом, который занимал место командира, и следили за каждым его движением. Он отстегнул кинжал, держа за ножны, высоко поднял над головой. Перекрестье и рукоятка крестообразно выделялись на фоне темнеющего на глазах неба. Восемь человек синхронно опустились на колени, сложив руки перед грудью. Толстяк неловко топтался на месте, растерянно осматриваясь по сторонам и явно не зная, что делать. Выждав минуту, Курт резко вырвал кинжал из ножен, вскинув клинок вверх. Восемь мужчин вскочили и повторили этот жест – восемь клинков, окрашенные красноватыми отблесками от костра, тоже устремили острия к низким дождевым тучам.

– Слава императору!

– Слава императору!

– Слава императору!

Восемь глоток рявкнули это так, что с окружающих деревьев испуганно взлетели устроившиеся на ночлег птицы. Только Толстяк опять не знал, что делать, и тем самым явно выделялся из остальных мужчин. Он работал заготовителем провианта в Моосхаме и жил в деревне по соседству. По его рассказам, в молодости пять лет служил под знаменами императора и участвовал в битвах с турками. Но Курт почему-то в это не верил и сейчас убедился, что был прав.

Он вложил клинок в ножны и вернул кинжал на пояс.

– Ты ведь не воевал, Толстяк?

– Ну… Почему… Может, не пять лет, а меньше, – растерянно пробормотал тот.

– Стрелок, объясни ему! – сказал Курт.

– Еще со времен Крестовых походов кинжал и меч приравнены рыцарями к христианскому символу веры – Святому Кресту! – уверенно сказал худощавый молодой человек лет двадцати пяти. – На них приносили присягу, на них клялись, ими посвящали в рыцари, обращали в нашу веру сдавшихся сарацинов! Это знают все солдаты, даже я, который не воевал с османами, но пролил немало чужой и своей крови в войнах за Венгрию и Чехию! И то, что солдаты славят императора с вознесенным оружием, тоже все знают! Кинжал острием вверх – знак власти и могущества императора, которому и возносится слава!

Толстяк стоял, опустив голову. Возразить было нечего. Тем более что его учил самый молодой член сообщества.

– Ты все понял? – спросил Курт.

Тот молча кивнул.

– Возвращайся домой. Это ничего не меняет, ты по-прежнему член Тайной стражи. Просто мы готовимся воевать за империю, а тут лучше иметь боевой опыт!

Не поднимая головы, Толстяк скрылся в зарослях. Медведь проследил за ним, пока тот не нашел свою лошадь и не уехал. После чего вернулся к костру.

– Мы собрались здесь не для подготовки к предстоящей войне, – внимательно оглядев присутствующих, сказал Курт. – Если она случится, мы просто продолжим свою службу императору. Я хочу сплотить самых решительных, боеспособных и проверенных в боях бойцов, укрепить ваш дух и дисциплину! Видите этого зверя?

Орел указал на возвышающуюся над ними волчью голову. В сгущающихся сумерках и в бликующем пламени костра казалось, что она шевелится. Живая голова рассматривала их сверху вниз, будто выбирая жертву. И выглядела она довольно устрашающе.

– Он наводил ужас на всю округу, ходили слухи, что его не берут стрелы! А надо было только преодолеть себя и правильно прицелиться, – и вот он, страшный оборотень! Это и будет наш символ побежденного страха! Но вначале каждый должен преодолеть свой собственный страх!

Мужчины непонимающе переглянулись. Только Медведь знал, какое испытание ждет каждого.

– А что, в нашей смелости есть сомнения? – угрюмо спросил Кузнец.

– У меня нет, – покачал головой Курт. – А у того, кто сидит вон там, – есть!

Он показал рукой на сарай с тыльной стороны дома. Можно было предположить, что это загон для коз или овец, хотя ни тех, ни других Герберт Краузе не держал.